— Получается так, что слуги зла выковали на собственном огне оружие против самих себя. Я обещаю, что это будет достойно описана в сложенной нашими певцами песне. Фалькьери за годы, проведенные вне Лионии, сумел научиться брать лучшее из всего, что ему встречалось в жизни. Ты, Паксенаррион, тоже сумела научиться этому — находить добрые стороны во всем, что происходит с тобой в жизни, во всех тех, кто встречается тебе на этом пути. — изменив тон голоса и даже подмигнув Пакс, Госпожа Леса добавила:
— О чем тут говорить, если ты сумела разглядеть что-то доброе даже в киакдане. И поверь моему слову, не зря ты обратилась к нему за помощью. Душа леса очищена от скверны. Из него изгнаны все нечестивые создания — отсюда и до самой Лионии.
— Что? — удивленно переспросила Пакс.
— Ты же видела, что случилось перед тем, как в долине появились, мы. Вся нечисть сломя голову бежала прочь из леса. Эти существа страшатся, как самой смерти, оказаться в неожиданно распахнувшихся границах невидимого эльфийского королевства. А завидев хотя бы слабый отблеск эльфийского света, они, обезумев от страха, бегут куда попало.
— Так это они от вас бежали? — спросила Пакс.
— Да, во не забывай, что в страхе они еще более опасны. Жрецы Повелителя Мук умеют использовать страх людей и других созданий, подчиняя тех, кто боится, своей воле.
— А невидимый барьер по краю леса на другой стороне долины — его тоже воздвигли вы?
— Не", это не наша заслуга. Ты сама просила киакданов пробудить душу этих лесов. Тот киакдан, который воздвиг барьер, на западном склоне долины, хотел встретиться с тобой, когда тебе будет удобно.
Пакс почувствовала, как кровь прилила к ее лицу.
— Киакдан, который…
Госпожа Леса добродушно усмехнулась:
— А что ты думала, когда просила их разбудить таящий лес? Как ты это себе представляла? Как это огромное прекрасное существо! сможет защитить себя и других от злых сил?
У Пакс голова игла кругом.
— Я думала… я считала… что тогда… по крайней мере, король будет знать о приближении зла… может быть, получит даже какую-то защиту…
— Так оно и вышло. Но ты попросила об этом не эльфов, а киакдана. Он именно так воспринял твою просьбу и выполнил ее по-своему. Я не стану вмешиваться в дела лесных властителей, не стану и спорить с ними сейчас. Помощь пришлась очень кстати. — Затем, вновь улыбнувшись, королева эльфов опять перевела взгляд с западного склона долины на Пакс. — Давай все же вернемся к тебе, паладин Геда. Что мы можем сделать для тебя — для тебя лично? Неужели у тебя нет таких желаний, которые мы могли бы исполнить?
Пакс покачала головой:
— Я… честное слово, я не знаю. С меня довольно и того, что все кончилось: король жив, и вы признаете его. А значит, уже ничто не сможет помешать ему взойти на престол.
— Она не стала говорить о том, что, скорее всего, Гед послал ее в этот поход не только с одной целью. По всей вероятности, то, что не касалось судьбы самих эльфов и их королевства, не представляло для них никакого интереса.
— Ты верно служила своему небесному покровителю Геду, — сказала Великая Госпожа, — так же как и наш король. Певец Великих Имен не зря послал вас в этот мир. Я думаю, мы еще не раз увидимся с тобой. А сейчас мне надо отправляться обратно в Лионию и подготовить все к возвращению короля. Мои рыцари останутся с вами, хотя, я полагаю, ничто вас больше не побеспокоит и они будут лишь почетным эскортом короля страны людей и эльфов. Знаешь, Паксенаррион… Ну-ка, сними шлем, если не возражаешь.
Пакс не раздумывая стянула с головы шлем и размотала сбившийся, пропитавшийся потом шарф. Повинуясь едва заметному жесту королевы эльфов, она склонила перед нею голову. Госпожа Леса улыбнулась и легко прикоснулась кончиками пальцев одной руки к макушке Пакс. Прикосновение было холодным и теплым одновременно.
— Это, конечно, такой пустяк, — сказала королева, — но мне так понравились твои золотистые волосы при солнечном свете, когда мы встретились в усадьбе Алиама Хальверика. Я хотела бы видеть тебя такой же при дворе, на коронации сына моей дочери.
В тот же миг Пакс почувствовала, что длинные пряди рассыпались по ее плечам, вновь прикрыв голову от прохладного ветра. Поднятые этим ветерком, несколько прядей упали Пакс на лицо. Волосы были мягки, словно только что вымыты, хорошо расчесаны и готовы к заплетанию в косу.
— Не одни киакданы обладают исцеляющим даром, — улыбаясь, заметила Великая Госпожа.
Прежде чем Пакс смогла произнести слова благодарности, эльфийская королева встала и направилась к своему скакуну. При этом волшебный свет стал настолько ярким, что Пакс пришлось зажмуриться. Даже открыв глаза, она еще некоторое время не видела ничего, кроме серебристого сияния. Затем оно исчезло. Не было видно и самой королевы эльфов. О ее недавнем присутствии свидетельствовал лишь небольшой участок на берегу ручья, где посреди зимы зеленела трава и цвели цветы. Далеко не сразу зимний холодный воздух сумел вновь захватить этот отвоеванный у него уголок весны. Какое-то время Пакс молча сидела на пригорке, глядя на ручей. Минута прошла или час — этого она сказать не могла. Затем, встав и потянувшись, она привычными движениями быстро заплела тугую косу, с трудом сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы. Уложив косу вокруг головы, Пакс надела шлем и огляделась.
Неподалеку от нее стоял король, беседуя о чем-то с эльфийскими рыцарями. С двух сторон за его спиной замерли оруженосцы. Рядом, внимательно слушая, но не участвуя в разговоре, стояли Аммерлин и придворный маршал Секлис. За ними в нескольких десятках шагов ополченцы из Драконьего Зуба и солдаты из когорты Доррин уже разожгли два больших костра. До Пакс тотчас же донесся запах запекаемого мяса. Другие солдаты были заняты переноской и сортировкой трофейного оружия, а также разбором доставшихся в качестве добычи обозов побежденных. Какой-то человек в длинном плаще-балахоне, доходившем ему до пят, склонился перед одним из коней королевской стражи, ощупывая его переднюю ногу. Пакс первым делом направилась в ту сторону. Подойдя поближе, она заметила глубокую резаную рану на ноге лошади чуть ниже пясти. Человек в балахоне пробурчал что-то себе под нос и аккуратно, чуть заметно притронулся к ране. Она стала затягиваться на глазах, и через несколько мгновений от нее остался лишь небольшой шрам на лошадиной шкуре.
— Вот так-то. Я думаю, все пройдет, — сказал человек рыцарю, который держал коня за повод. — Последите, чтобы ему несколько дней давали побольше хорошего зерна. Если сумеете где-нибудь раздобыть сена посвежее, оно тоже пойдет ему на пользу. — Человек обернулся и увидел Пакс, наблюдавшую за его действиями. — Ага, Паксенаррион, дошли до меня слухи, что ты не смогла сама добраться до священной рощи и лично попросить меня о помощи.
— Я… я действительно…. — Пакс засмущалась и, лишь заметив веселые искорки в глазах киакдана, сказала:
— Ну да, не. смогла я сама добраться до вас. Не успела. Зато."
