— Я осознаю это, великий магистр.
— Для выполнения этой задачи я избрал Дамоклов. Вы примете участие в коронационном шествии. Засвидетельствуете восшествие на престол нового короля. Станете представителями интересов ордена и продемонстрируете одновременно и нерушимую верность, и неусыпность нашего контроля. Ты оспариваешь мой выбор?
— Никак нет, милорд. Просто мне хотелось чего-то менее… церемониального.
— Приад, я бы и сам отправил вас повоевать, да только среди Звезд Рифа пока все тихо. Мне известно, как ты стремишься провести боевое крещение и проверить свой отряд под огнем. Выполни для меня эту работу, и я постараюсь найти для тебя испытание посерьезнее. Что скажешь?
В висках Приада тяжело стучала кровь, но он выдавил из себя улыбку:
— Дамоклы отправляются на Йоргу, великий магистр, — объявил он.
— Этак мы скоро станем толстыми и неуклюжими, — проворчал брат Ксандер, бросая на шезлонг свой шлем, а затем и латные перчатки. До появления Диогнеса и Аэкона он был самым младшим из Дамоклов и ему до сих пор нравилось демонстрировать юное непокорство.
— Толстыми и неуклюжими? — эхом отозвался брат Пиндор, снимая шлем. — Да неужели?
— Я фигурально выражаюсь, — отрезал Ксандер. — Праздники. Помпезность. Пиршества. Не для этого мы были созданы.
Сциллон и Андромак согласно заворчали.
— Вот что я тебе скажу, Ксандер, — произнес Хирон, снимая перчатки и задумчиво разминая пальцы, — на самом деле, именно для этого.
Ксандер нахмурился и посмотрел на апотекария. Хирон обладал отменной репутацией, и никто из Дамоклов не подвергал сомнению его способности, но он все еще был новичком, пришлым, занявшим место их возлюбленного Мемнеса. К его простой житейской мудрости еще надо было привыкнуть.
— Как так? — спросил Ксандер.
— Полагаю, — сказал Хирон, — ты соскучился по сражениям?
— Это наше призвание, — кивнул Ксандер.
— Когда того хочет Император. Это наш конёк, но не призвание.
Хирон повернулся к своему собеседнику. Молодой, кудрявый воин обладал горделивой, надменной красотой и на добрую голову возвышался над седовласым апотекарием с вечно прищуренными глазами, выдвинутым подбородком и плотно сжатым ртом.
— Наше призвание, юный брат, в служении Императору. Он приказывает драться — мы деремся. Приказывает почтить своим присутствием коронацию — и мы встаем почетным караулом. А приказывает подпереть плечами падающий храм — стискиваем зубы и принимаем вес. Даже если он потребует от нас плясать голыми или стоять на голове, это станет нашим долгом. Для этого мы и созданы. Служить воле Императора.
Ксандер отвел взгляд.
— Пойду-ка я постою в углу, брат-апотекарий Хирон. Ты меня пристыдил.
Хирон усмехнулся и похлопал воина по наплечнику.
— Ты просто постоишь, Ксандер. Это все, чего он сейчас хочет.
— Помещения безопасны, — доложил Приаду Натус.
Сержант кивнул. Никакой опасности в помещениях не наблюдалось. Вместо нее изо всех щелей била роскошь. Космодесантникам выделили анфиладу в пять смежных комнат на шестидесятом этаже Йоргунского дворца, комнат, убранных шелками и кошиорскими гобеленами, освещаемых люмосферами и свечными лампами в абажурах из дутого стекла. Каждый предмет меблировки покрывали позолота и резьба. Из огромных витражных окон открывался великолепный вид на раскинувшийся внизу город.
— Мы их почетные гости, — тихо произнес Приад.
— А как называется… вот это? — поинтересовался брат Аэкон, с некоторым смущением во взгляде рассматривая нагромождение подушек между обтянутыми шелком валиками.
— Кровать, — ответил Приад.
— Чтобы спать?
— Угадал. Их ровно десять. По две в каждой комнате.
— Соль Итаки… — произнес Аэкон. — Да я же в ней просто утону.
— Йоргунцы не очень-то понимают, кто мы такие, верно, брат-сержант? — сказал Хирон. — Они выделили для нас кровати и комнаты, подобающие аристократам.
— И принесли еду, — заметил Приад, указав на длинный, расположенный у стены стол, заставленный блюдами с разнообразными фруктами, булочками и сладостями.
Благодаря биоинженерным изменениям в их метаболизме, воины Астартес могли по несколько недель обходиться без ночного отдыха и регулярного приема пищи. Если имелась возможность, они погружались в двадцатиминутную освежающую полудрему и могли делать это даже стоя, просто блокируя системы своей брони, а доспехи тем временем вводили в их вены запас питательных веществ, способных еще долго поддерживать их тела в боеготовности.
— Мы кажемся им богами, — сказал Приад. — Легендой, спустившейся со звезд. В большинстве своем граждане Империума ни разу за свою жизнь не встречают ни одного из наших собратьев во плоти. Они смутно догадываются, что мы все-таки люди, но боятся нас, как богов войны.
— И я предпочту не развеивать их заблуждения ни в первом, ни во втором случае, — добавил Хирон.
— Надеюсь, теперь ты понимаешь, насколько большое значение имеет наше пребывание здесь, — обратился Приад к Ксандеру. — Почему даже один десяток представителей нашего ордена, прибывших выразить свое почтение новому королю, стал для них столь значительным событием. Люди Йоргу запомнят этот день. День, когда Адептус Астартес ступили на землю их планеты, дабы лично приветствовать их короля.
С наступлением вечера к ним постучался отряд заметно нервничающих солдат дворцовой стражи, передавших приглашение на аудиенцию. Небо за окнами окрасилось в лиловый, золотые купола башен пылали отраженным светом последних лучей заходящего солнца.
Дамоклы начистили свою броню до блеска, старательно удалив даже малейшие намеки на пыль. Когда они, выстроившись по трое в ряд, с Приадом, шагающим впереди, направились на встречу, в коридорах воцарилась пугающая тишина. Пять тысяч человек: знать, сановники, представители городских властей и прислуга — все замерли, с благоговейным ужасом разглядывая десантников. Внезапно грянули фанфары, и многие от неожиданности подпрыгнули на месте.
Навстречу Дамоклам, чтобы посмотреть на них, вышли представители правящей семьи, ведомые сераскиром Дакслом. Несколько укутанных в шелка вельмож в высоких, мягких шляпах; прекрасные наложницы в костюмах, состоящих, казалось, из одних только драгоценных камней; могучие телохранители, казавшиеся просто детьми на фоне огромных, застывших в неподвижности космических десантников.
И сам милостью Золотого Трона король-избранник — Нальдо Бенексье Тешери Йоргу Стем. «Мальчишка, — с некоторым разочарованием отметил про себя Приад, — просто безусый, восторженный мальчишка со слишком длинной шеей и водянистыми глазами, выдающими кровосмешение, имевшее место в родословной». Меха и золотые украшения на нем наверняка обошлись в сумму, превышающую годовой бюджет отдельных пограничных колоний, и были настолько тяжелыми, что полы одеяний приходилось поддерживать целой ватаге выкрашенных серебряной краской детей. Сам же Нальдо стоял на парящей в воздухе платформе, позволявшей ему перемещаться, не ступая на мощеный плиткой пол.
