— Утехин работает в поте лица в городских забегаловках, получая по тридцать-сорок тысяч за разрисованную стенку, и все деньги отсылает жене, перебиваясь с хлеба на воду, а тут шестьдесят тысяч, и не рублей, а долларов. Почему ты до сих пор молчал?
— Закрутились. Вылетело из головы.
— Могла ли Кристина дать ему такие деньги… — задумчиво проговорил Вербицкий.
— Они познакомились позже, — пожал плечами Крутов.
— Официально. При свидетелях. Что называется, для протокола. Как все происходило на самом деле, мы не знаем.
— Для Кристины это не деньги.
Муж не требовал с нее отчета. И в конце концов у нее бриллиантов и украшений больше чем на миллион. Когда ее сбила машина, она вышла из ювелирного салона и неудачно перебежала дорогу. Мои ребята ходили в этот салон. Продавщицы выскочили на улицу, когда произошла авария, опознали потерпевшую и сообщили ее имя гаишникам. Так вот, у Кристины имелась дисконтная карта, накопительная, все ее покупки фиксировались и заносились в компьютер. Так выплыла приблизительная сумма ее затрат. Но в городе не один магазин.
— Отправь туда людей с фотографией сережек и колечка, найденного под кроватью. Нам нужна справка из магазина, тогда Кристина уже не открестится от своего кольца.
— Значит, будем давить?
— Будем. У нас нет выбора. Даже если она невиновна, защищаясь, выложит те факты, о которых мы ничего не знаем. Она, как и все, в первую очередь будет топить других, чтобы самой остаться на плаву. Следующий на очереди Кузьма Шерман. Из него мы выбьем все, как пыль из старого ковра.
— Давно пора.
— Всему свое время, подполковник.
20
Кристина снова появилась в банке, и это немало удивило господина Войцека.
Поразмыслив, он решил все же принять ее, из любопытства. Что она может предложить? Ей нечего заложить под кредит, и она это прекрасно знает.
— Вы как всегда прекрасно выглядите, Кристина, — улыбнулся банкир.
— Восстанавливаю силы и пытаюсь быть активной. Хватит обливаться слезами. С волками жить — по-волчьи выть.
Войцек снова улыбнулся, но уже не без ехидства.
— Вы всегда были членом нашей стаи. Редкий экземпляр. Волчица с повадками кошки. Гуляю сама по себе, а до остальных нет дела.
— Остроумное наблюдение. Мне нужна ваша помощь.
— Ну а для чего же я еще нужен?
— Я хочу, чтобы вы признали деньги, снятые со счета моего мужа для выплаты выкупа, моими. В конце концов они предназначались для моего спасения. Но я сама себя спасла.
— Присаживайтесь. — Войцек указал на кресло.
Кристина устроилась в нем и прикурила от золотой зажигалки. Она вела себя так, будто ничего не случилось.
Войцек встал из-за стола и сел напротив.
— Вы знаете, где находится миллион долларов? В каком-то смысле я могу кое-что сделать. Но что нам это даст?
— Я смогу вернуть деньги в банк, если вы подтвердите, что они мои. За услугу получите десять процентов для себя лично.
— Продолжайте.
— Чемодан ваш, это доказано. Мне нужен список номеров купюр.
— Мы не составляли такого списка.
— Бросьте, Зиновий Маркович. Горбатого могила исправит. Вы можете подать заявление в милицию на розыск пропавших денег и приложить к нему список номеров купюр для облегчения работы работников правопорядка. Я уже консультировалась по этому вопросу со специалистами. Деньги тут же найдутся, и вам их вернут. Но у вас нет оснований подавать такое заявление, так как клиента по имени Дмитрий Андреевич Петляр больше не существует. Я имею в виду среди списка вкладчиков. Но существую я. И вы можете открыть на мое имя счет. Или восстановить счет моего мужа, но приписать в него мое имя, и он станет общим счетом семьи Петляр, а не одного из ее членов. Я подаю вам заявление о содействии в помощи поиска денег и такое же заявление — в милицию. Таким образом, мы их вынудим вернуть деньги. Что скажете?
— Это возможно. Идея не лишена логики и смысла. Купюры мы не переписывали — долгий процесс. Мы их ксерокопировали. Но если ваш муж вернется, он потребует вернуть деньги ему и будет прав. Милиция может ничего не знать о счетах, мы никого не посвящаем в дела наших клиентов.
Кристина загасила сигарету и закурила новую.
— Впервые вижу вас курящей, да еще так много, — отгоняя дым, сказал Войцек.
— Я еще и пьющая. И тоже без ограничений. Унаследовала дурные привычки мужа, ничего другого он мне не оставил. Так вот. Вы прекрасно знаете, что Митя никогда не вернется. Его убили. Имя убийцы мне известно, но мы говорим о деньгах.
— Я вас понял. Мое посредничество обойдется вам в триста тысяч долларов.
— Двести пятьдесят. Четверть. Ваше годовое жалованье по официальным бумагам. Неплохие деньги за пустяшную услугу. Вам для этого даже с рабочего места вставать не придется.
— Договорились. Пишите заявление и расписку.
— Расписку?
— Конечно. За помощь в поиске пропавших денег вы выплачиваете владельцу банка премию в размере двухсот пятидесяти тысяч при условии, что деньги вернутся на ваш счет. В расписке укажите мое имя. Когда я получу деньги, мы уничтожим расписку. Пустая формальность, касающаяся только нас двоих.
— Всегда знала, что могу на вас положиться, господин Войцек.
— А вот я не знал о железной хватке жены моего друга, несмотря на долгое знакомство.
— Вы еще многого не знаете. Во мне живет не один человек, а несколько, но они спали, когда вокруг была благодать. Теперь они начали пробуждаться один за другим. Так часто бывает, когда человека загоняют в угол. Я волчица. Кошка во мне умерла, но звериный инстинкт самосохранения не может умереть.
— Полагаю, вы многого добьетесь.
— Не сомневаюсь. Жизнь продолжается. Условия изменились, и я воспринимаю перемены как сигнал к действию. Во мне не осталось места для блаженной меланхолии. Теперь я вою по-волчьи, а не мяукаю. Давайте бумагу и перо, я напишу все, что вы мне продиктуете.
Банкир расплылся в улыбке.
* * *
Поднимаясь по широкой мраморной лестнице здания прокуратуры, известный адвокат Роман Ильич Сатановский по-отечески похлопывал Кристину по плечу.
— Не волнуйся ты так, девочка моя. У нас нет никаких проблем. Проблемы у следователя. Не решаемые. Ты ничего не забыла мне рассказать?
— Я расписала тебе свою жизнь за последние два месяца поминутно, — ответила Кристина.
— Уникальная память. Сознайся, ты ведешь дневник?
— Нет. Глупо записывать свои мысли, чтобы однажды их прочитал твой муж. Дневник — это самодонос. Я не сентиментальна, как прыщавая курсистка из позапрошлого века.
