В целом район считался безопасным. Грабить было некого, все уцелевшие хлебные места раздраконили, едва сошла вода. Да и наши патрули приглядывали за порядком. Поблизости стоял завод и военная часть — объекты, которые серьезно охранялись. Так что бандитам и поживиться особо нечем, и огрести можно по полной, а такие расклады они не любят. То ли дело удаленные районы, пострадавшие меньше других и первыми избавившиеся от тяжелого водного покрывала. Там и потенциальных жертв больше, и рука правосудия не дотягивается. Горькая, но правда.
Наш последний блокпост стоял на стыке улиц Гагарина и Победы. Металлург и Безымянка лежали вне зоны контроля коммуны. Металлург, собственно, и стал главным рассадником насилия. Он и до отключки слыл неблагополучным районом, а теперь вовсе превратился в царство беспредельщиков. Чем руководствовались люди, не желавшие переезжать оттуда в наш лагерь, оставалось загадкой. Уж точно не здравым смыслом. А еще там творилась какая-то антинаучная, по словам Аркадия Юрьевича, хрень, с которой было велено разобраться. Нам.
Пока двигались без приключений. Бутылки из окон в нас не кидали, тягать катер не предложили. Нынешнее путешествие началось куда спокойней того, первого.
Увы, сомнений в том, что в конце пути мы опять столкнемся со стаей волков, практически не было. И от того, что волки в этот раз будут двуногими, легче не становилось.
* * *
— Ну, и что это за хня? — деловито поинтересовался Толик Пушкин.
Он подобрал камень и без долгих раздумий метнул его через забор, прежде чем кто-либо сказал хоть слово. Камень перелетел через ограждение и скрылся с наших глаз. Не удовлетворившись результатом опыта, Толик подошел к дереву и одним движением отломил длинную ветку.
Игорь бросил в мою сторону дикий взгляд — сделай что-нибудь!
— Толя, — позвал я. Пушкин посмотрел на меня блеклыми, ничего не выражающими глазами. — Толь, не надо. Мало ли что.
— Думаешь, опасно? — Он с сомнением перевел взгляд на отчекрыженную ветку.
— Да хрен знает. Чего рисковать?
— Интересно же, как оно устроено, — обиженно ответил Толик.
Он и так не блистал интеллектом, а временами вел себя совсем как пятилетний ребенок. Аргументация была соответствующей.
Я, наверное в сотый раз, посмотрел на счетчик Гейгера. Счетчик молчал: показывал, что радиация в пределах нормы. Молчал и второй, у Сан Саныча, так что грешить на неисправность не приходилось.
— Давайте-ка посмотрим, что с той стороны, — предложил я.
Возражений не последовало — возможно, потому что никто не представлял, что делать.
Мы двинулись вдоль бетонного забора с тянущейся поверху колючей проволокой. Вскоре асфальтовая дорога ушла в сторону, и пришлось свернуть на суглинок. Он хоть и подсох после дождя, все равно оставался скользким, в чем немедленно убедился Пушкин. Колесо угодило в предательскую ямку, велосипед подпрыгнул, и Толик, матерясь, полетел в грязь. Вынужденно спешились. Прошлепав по коричневому месиву, мы снова вышли на разбитый асфальт, кое-как очистили обувь и обогнули комплекс.
Мучения оказались напрасными: открывшийся вид не внес никакой ясности. Счетчики Гейгера по-прежнему показывали нормальный радиационный фон. За унылым бетонным забором гордо высились пузатые, похожие на шахматные ладьи, градирни. Торчало здание администрации и верхушки каких-то железных конструкций. Разглядеть детали не удавалось. Вся территория Самарской ТЭЦ утонула в ровном янтарном сиянии. Стена света начиналась аккурат за забором — местами почти прозрачная, местами бликующая, густая, словно кисель.
Застывшее золотистое облако поставило в тупик не только меня, но и повидавшего всякое Сан Саныча и всезнающего интернет-сёрфингиста Игоря. Ни одной здравой догадки. Бесхитростный эксперимент Толика свечение гордо проигнорировало, камень пролетел сквозь желтую стену без малейших помех. Версию о силовых полях пришельцев, облюбовавших территорию ТЭЦ и припарковавших корабль рядом с градирнями, пришлось отбросить как несуразную.
Других версий не было. Ни читанная в детстве фантастика, ни многочисленные фильмы и игры помочь не смогли. Конечно, какие-то ассоциации сработали — и с порталом в иные миры, и со знаменитой Зоной, по которой любили бродить охочие до хабара сталкеры. Но то книжки. В жизни же ни один вменяемый человек, увидев подобное, не станет проверять, попадет он в иной мир, распылится на атомы или вернется с ценным артефактом за сто тыщ миллионов.
Конечно, если этот человек не Толик Пушкин.
Пока мы глазели на феномен, он осторожно направился к забору. Уж не знаю, что он собирался сделать — видимо, залезть и посмотреть, что с другой стороны. Однако в этот раз стена света отреагировала. Толик, не пройдя и половины пути, вдруг остановился.
— Она светится, — удивленно проговорил он. Сделал несколько шагов и приложил ко лбу ладонь козырьком, будто смотрел против солнца. — Точно светится. Ярче и ярче.
— Толя, ты баран!
Я бросился к Пушкину, собираясь оттащить искателя приключений подальше, и невольно зажмурился. Стена света, до того почти прозрачная, засияла с яркостью небольшого прожектора. Смотреть еще можно, но разобрать, что за ней — уже нет.
По счастью, Толик не стал сопротивляться и позволил эвакуировать себя к остальной группе. Нежданно вспыхнувший свет поубавил его тягу к экспериментам.
Я кратко пересказал ощущения, и у Игоря моментально загорелись глаза.
— Чушь, — безапелляционно заявил он. — Мы все это время смотрели на стену, и с ней ничего не происходило. А вы прошли шагов пятнадцать, не больше, — и все поменялось. Абсурд! Не могла яркость скакнуть, как ты описываешь.
— Сам иди и посмотри, — огрызнулся я.
— И пойду, — немедленно согласился Игорь. — Дай фотоаппарат.
— Зачем?
Я запоздало подумал, что его резкое заявление — чистейшей воды провокация. В Игоре тоже проснулся исследователь, который пострашнее личины ассасина, потому что напрочь отключает всю его рассудительность и инстинкт самосохранения в придачу.
— Надо, Коля, надо. — Игорь посмотрел на мое мрачное лицо и со вздохом добавил: — Проведем небольшой эксперимент подручными средствами. Нас зачем посылали? Проверить, что за хрень тут творится. Хрень мы обнаружили, теперь надо собрать о ней как можно больше данных. Приборов у нас — кот накакал, поэтому надо использовать их по максимуму.
Как ни крути, а убедительности Игорю не занимать. Во всяком случае, внешне.
Я еще поупирался для виду, но в итоге фотоаппарат все-таки отдал. Это был настоящий раритет: «Зенит» девяностого года выпуска, пленочный и оттого работающий даже в нынешних условиях. Правда, самой уцелевшей пленки, как верно заметил Игорь, было «кот накакал», но для нас выделили катушку. По слухам, кроме пленочных аппаратов в коммуне были и работающие цифровики — наши мастера якобы научились заряжать аккумуляторы от динамомашин. С другой стороны, чего удивительного: ноутбук же запускали, сам видел. Как бы то ни было, несмотря на всю важность и судьбоносность нашей миссии, вместо цифровика нам достался «Зенит», а вместо грузовика — велосипеды.
