— Нужно будет поблагодарить его при случае, — покачал головой Сайлас.
— Он вряд ли тебя поймет, — отозвался рыжий, и нотка почтения к замызганному Святому прозвучала в его голосе. — Да и не нужна ему никакая благодарность… Да, так расскажи, что все-таки происходило здесь и что это была за кошмарная дамочка?
Сайлас поморщился и начал:
— Все очень плохо. Дамочка — инопланетянка. А хотят они всего ничего — увеличить в несколько раз население Земли, чтобы было откуда брать энергию. Города построили они. Это огромные накопители…
С трудом, испытывая необычный для себя стыд за роль, которую он сыграл во всей этой истории, и стараясь по мере возможности скрыть, с чего, собственно, все началось, то есть свой гениальный план, Бонсайт постепенно рассказал все, что с ним приключилось.
— Значит Город — это дело рук, то бишь щупалец, инопланетян? — уточнил генерал. — А она отправилась в некоторую точку во времени, чтобы изменить историю в своих целях?
Сайлас удрученно кивнул.
— А вы, стало быть, не знаете, какая именно точка является ключевой?
Сайлас покачал головой.
— Я столько лет кричал о том, что история пошла по неправильному пути, в результате чего наплодились все эти никчемные людишки, которые не нашли ничего лучше костюмированных игр в своих закрытых от остального мира владениях, что, кажется, докричался. — Мотнул массивной головой генерал. — Я хотел объединения, чтобы мы снова могли называться человечеством, но я никогда не призывал лезть в историю и менять что-то там своими неловкими руками.
Сайлас мучительно покраснел. Он странно чувствовал себя после сеанса копания в мозгах. Многие из его прошлых мыслей и желаний теперь казались ему мелкими, жалкими и бессмысленными. Он со всей ясностью увидел, что вел себя как избалованный ребенок, который хочет отомстить всему миру за свое не очень счастливое детство. Как это ни странно, но ему было за себя стыдно. К тому же он испытывал опустошенность, как будто Эллина забрала с собой часть его самого. Он смотрел на окружающих как будто с большого расстояния, и его душа была наполнена грустью, как у умирающего. Сайлас не мог бы сказать, что это чувство было неприятным, но он явно чувствовал, что его стало меньше. Его самого, его существа, его жизни. «Может, это пройдет со временем», — подумал он.
Генерал заметил его смущение и сказал:
— Я не имею в виду конкретно вас, лорд, хотя дров вы наломали, будьте нате. Ладно, — решительно произнес он, вставая. — Нам остается только одно, допросить этого подлого предателя Сигоньяка и потом уже решать, что делать дальше. Может, еще можно как-то ее остановить.
Все вышли из палатки, и взгляду Сайласа предстал разрушенный, местами все еще дымящийся лагерь. Тут и там по руинам бродили члены генеральской армии, надеясь отыскать что-нибудь существенное среди обломков. Главный купол зиял продырявленной крышей, и Бонсайт решил, что его обстреливали из каких-то орудий. Он хотел спросить генерала, к какому времени тот себя относит, но, вспомнив его высказывания о «костюмированных играх», решил, что генерал относит себя только к одному времени — военному.
Они зашли под главный купол, и лорд обнаружил, что военные вынули из аппаратов людей, точнее, то что от них осталось, и аккуратно сложили тела у одной из стен. К другой сносили тела погибших инопланетян, сваливая их кучей на пол. Сайлас не мог осуждать людей за такое обращение, они не могли простить врагов, которые убивали и мучили их.
Правда, новый Сайлас нашептывал, что, несмотря на всё, чувство мести — чувство недостойное, и с мертвыми нужно обходиться уважительно, какими бы и кем бы они ни были. В следующее мгновение он разглядел инопланетян подробнее и усомнился, что даже он в его новом состоянии духа смог бы с «этим» обходиться более человечно. Инопланетяне находились в разных стадиях превращения, и такое чудовищное зрелище нельзя было представить себе даже в горячечном бреду.
Руки, частично превратившиеся в щупальца, тела, переходящие в кожаные мешки фиолетового оттенка, желтые глаза, стекающие на лица, и, самое отвратительное, лики, проступающие одно сквозь другое. Там, где изменения не успевали произойти до конца, просвечивали голые черепа, оскаленные пасти, вытекшие мозги. Некоторое время все в ужасе смотрели на эту груду инопланетной плоти, потом китаец, оказавшийся самым прагматичным из всех, сказал:
— Нужно найти хорошего знахаря, пусть он это изучит. Я думаю, что у них на планете не один город и не одно такое поселение. Нам предстоит борьба. Мы должны знать, как их можно убить.
— Да, — подхватил генерал близкую ему тему, — а еще мы должны узнать, сколько среди нас предателей, таких, как Хьюго. Нужно выслать разведчиков. И трубить общий сбор. Мы чуть было не опоздали!
— Если УЖЕ не опоздали, — пробормотал Сайлас, в голове которого зрело собственное решение.
— Ладно, — энергично заявил генерал, решительно отворачиваясь от отвратительной кучи, — где этот жалкий отщепенец — барон? Пора с ним побеседовать по душам.
Они перешли в меньший купол, который остался почти неповрежденным. На полу, опершись спиной о стену, сидел некогда славный, но теперь очень грязный барон де Сигоньяк.
— Ну что, мистер владетельный князь, или как тебя там, как ты себя теперь чувствуешь? — приблизив лицо к Хьюго, спросил Сайлас. — Это тебе не в твоей пыточной! К своему великому сожалению, должен тебе сообщить, что здесь никто тебя жечь не будет. А жаль. Хотя, может, они еще передумают?
Барон в ужасе заскреб ногами по полу, пытаясь глубже втиснуться в стенку.
Рыжий потянул Сайласа за рукав, и тот, с трудом смирив в себе раздражение при виде этого слизняка, который пытал их, а теперь ползал по полу, сплюнул и отошел в сторону. К Хьюго подошел генерал.
— Мне позорно даже допрашивать тебя, падаль, — сказал он. — Но у меня нет выбора, мне нужна информация. Как ты мог дойти до того, чтобы предать не просто кого-то там, а сразу всех, свой народ, свою расу, свой вид?! Ты что, не понимал, что они стремятся нас использовать, а потом уничтожить? Как ты мог?!
Сигоньяк ничего не ответил на этот явно риторический вопрос. Было и так ясно, что мог, раз предал. Генерал перевел дыхание и продолжил:
— Ладно, со своей совестью будешь разбираться сам. Если, конечно, она у тебя есть. Нас сейчас интересует следующее: кто они такие, откуда прибыли, что ты вообще о них знаешь? Каковы их цели? Что ты можешь рассказать об их планах? И не вздумай лгать. Если ответишь честно, может быть, мы сохраним тебе твою поганую жизнь.
Барон часто-часто закивал головой, видимо, от неожиданно подаренной ему надежды он потерял дар речи. Судя, как и все мерзавцы, о других по себе, он был уверен, что его будут пытать, а потом убьют. Он и сейчас сомневался, что дело не кончится публичной казнью, но генерал славился своей честностью, поэтому Хьюго все же надеялся на лучшее. Наконец он очухался и начал рассказывать. Из его монолога, прерываемого всхлипами и судорожным дыханием, следовало, что чужаки появились у него около пяти лет назад. Его дела тогда были в самом плачевном состоянии, люди разбегались, поломки в замке следовали одна за другой, барон беспробудно пил и не видел перед собой никакого будущего.
