Краем глаза он заметил, как нахмурился священник, пытаясь вспомнить, откуда цитата. Напрасная попытка — «Евангелие от Фомы» в семинарии не изучают.
— Я призываю остановить это издевательство! — воскликнул батюшка, но Дериев только посмотрел в его сторону, и обладатель седой бороды осекся.
— Здесь я решаю, чему быть, а чему не быть, — сказал майор. — Займемся остальными. Так, тут что?
Вопрос относился к прочим пленникам.
Кирилла бросили обратно в «камеру», а наружу выволокли задрожавшего Григория. Тот от страха так ошалел, что не смог ответить ни на один вопрос, и рассерженный майор определил: «в ассенизаторы его».
Тимоху отправили в старшую детскую группу, а Антона Семеновича — в бригаду Саленко.
— Погодите, — подал голос Василич, когда всех троих под конвоем повели к выходу. — А этого вы что, хотите оставить в живых? — Он указал на лежащего Кирилла.
— Пока — да, — сказал Дериев.
— Так ведь намучаемся мы с ним, вот увидите, надо бы его немедленно шлепнуть…
— Грех, грех! — забормотал священник.
— Оба замолкли. — Голос майора прозвучало скучно и тихо, но Кирилл уже знал, что это нехороший признак — глава коммуны в ярости, только он эту ярость тщательно контролирует. — Это не простой дезертир или мародер, с ним разбираться будем особым образом.
Бросив на «пророка» злой взгляд, он зашагал дальше.
Процедура допроса и распределения повторилась и у других «камер». Пленников погнали прочь, на дневной свет, чтобы сделать их частью коммуны, винтиками в огромной социальной машине.
Кирилл остался один. Он попытался сесть, и когда это получилось, задрал рубаху, чтобы осмотреть синяки — те оказались не очень заметными.
Ну, ясное дело, били его профессионалы.
Эта мысль показалась смешной, и он не только улыбнулся, но даже хихикнул. Подумал о том, что совершил Дериев, и смех стал громче — те, кто слушал «посланника» в эти дни, участвовал в беседах, попадут в бригады, команды и детские группы. Они принесут с собой рассказ о Сыне зари, основанный на искренней вере, и поэтому живой и доходчивый.
Майор сам впрыснул духовную отраву в тело коммуны. Надо лишь подождать, пока она начнет действовать. Вот только будет ли у Кирилла шанс подождать? Или во внимание примут мнение Василича — что самозваного пророка нужно расстрелять как можно быстрее?
Он задремал. Очнулся от удара по решетке.
— Э, ты есть будэшь? — поинтересовался стоявший за загородкой охранник и продемонстрировал в одной руке открытую банку тушенки, а в другой — пластиковый стакан с водой.
— Да, — отозвался Кирилл, облизав пересохшие губы.
— Тогда тиха сиды.
Лязгнул замок, дверца со скрипом открылась, и тюремный паек очутился на полу внутри «камеры». Банка оказалась наполовину пустой, а вода — мутной и неприятной на вкус, но Кирилл не обратил на это внимания, поскольку зверски проголодался и хотел пить.
— И чэго они с табой так носатса? — спросил охранник, когда узник покончил с завтраком.
— У них спроси, — отозвался Кирилл.
— Э, нэ отвэтят, — охранник разочарованно махнул рукой. — Ты и правда прарок?
— А ты как думаешь?
Этот вопрос озадачил любознательного кавказца, и тот принялся чесать в черной кудлатой шевелюре. Простимулировав таким образом то, что пряталось в черепе, и могло называться мозгом, он изрек:
— Ну, тэба бьют, ыздэваютса, а так всэгда с пророками поступают.
— Ты сам ответил на свой вопрос, — сказал Кирилл.
Охранник напрягся еще сильнее и, похоже, достиг максимума интеллектуальных возможностей. Глянув на узника недовольно, он забрал стакан и банку, и вскоре его шаги стихли за углом.
Новые прозвучали нескоро. На этот раз вместе с тюремщиком явились двое амбалов с автоматами.
— Вставай, — бросил один, неприязненно глядя на Кирилла.
Второй смотрел спокойно, даже с некоторым интересом.
Кирилла вывели из «камеры», а когда выбрались из подвала, выяснилось, что солнце висит довольно высоко. Зашагали неспешно и, как он и ожидал, в сторону бывшего здания районной администрации.
— Мужики, можно мне отлить? — попросил Кирилл. — Сил нет терпеть больше.
— Шагай! — рявкнул первый конвоир.
— Ладно тебе, — примирительно сказал второй. — Что, лучше будет, если он перед майором обоссытся?
Злобный вояка не нашел, чего возразить, и они сделали остановку, немного не дойдя до угла здания. На крыльце столкнулись с выходившей на улицу группой женщин, среди которых мелькнуло лицо Лены, красное и заплаканное.
Увидев Кирилла, она вытаращила глаза. Он подмигнул ей.
Судя по тому, что «гостя» не повели на лестницу, крышу над обиталищем Дериева так и не починили, или оно само слишком пострадало от огня. Новый кабинет оказался меньше, на стене обнаружилась карта Нижнего Новгорода, а на стульях у стенки — толстый батюшка, мрачный Василич и тот же мужчина средних лет, что был с ними утром.
Майор сидел в кресле, глаза его злобно блестели.
— Привели, вот так-то, — сказал он. — Ну что, давай, рассказывай.
Кирилл поглядел на него и, сделав глубокий вздох, встал прямо, гордо вскинул голову. Главное сейчас — загнать поглубже страх физической боли, воспоминания о побоях и мысли о том, что его будут бить снова. Вспомнить о чем-то хорошем, о дочери, например…
— Чего молчишь? — губы Дериева нервно искривились.
— Может, чего поконкретнее спросить? — предложил мужик средних лет.
Он выглядел скучающим, недовольно хмурился, как человек, оторванный от дела ради пустяков.
— Попробуем так. — Майор наклонился вперед и впился взглядом в Кирилла. — Ты и вправду считаешь себя пророком?
Кирилл не ответил, демонстративно отвернулся и уставился в окно. Там шумели на ветру молодые деревья, торчали из зарослей ржавые трубы флагштоков, дальше за расчищенной площадкой виднелась улица Бекетова, что ведет к Дворцу Спорта.
Новую реплику Дериева он не осмыслил, только уловил ее. И получил жестокий удар в поддых. Захрипел, согнулся, хватая воздух ртом и пытаясь распрямиться, но пока безуспешно.
По шее Кириллу досталось, судя по всему, ребром ладони. Он упал на колени.
— Когда я спрашиваю, нужно отвечать, — голос майора прозвучал почти ласково.
— Он так и будет корчить из себя партизана в руках фашистов, — сказал Василич. — Фанатик. Расстрелять его надо.
— Позвольте мне, — произнес батюшка. — Только без насилия, во имя Господа.
Кирилл все же сумел вдохнуть, а когда поднял голову, то обнаружил, что священник стоит рядом.
