Силы кончились, я рухнул на колени и завыл. Хотелось плакать, но слез не было. Только грудь раздирало изнутри от боли и страшного понимания. Это не игра.
Игры кончились.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
…В тот вечер мы бухали у Бориса. Гудели на троих. Поначалу еще мелькал Глеб — Борькин старший братец, — но, оценив наш настрой, он очень быстро ретировался. Есть люди, которые вписываются в любую компанию. А случается, что человек ну никак не вписывается. Глеб на наших пьянках не задерживался никогда, но мне, в общем, было пофиг. Да и Борзый не расстраивался. Без старшего брательника и его вечного псевдоинтеллигентского вида гульбанить Борьке было явно комфортнее.
Пили долго, смотрели какой-то футбол, трещали на разные темы. Не помню с чего, но почему-то понесло на откровения. Может, из-за футбола? Да, наверное. Олежка начал ныть, что спорт испоганился и потерял всякий смысл.
— Если раньше соревнования были международными, то сейчас соревнуются кошельки, — гундосил он. — Вот какого банана в нашей сборной делает негр? Он что, русский?
— Может, русский, — пожал плечами я.
— Сразу видно: футболом ты мало интересуешься, — упрекнул Олежка. — Этот русский в Камеруне родился. Он по-русски говорит через переводчика. И как он может отстаивать честь нашей страны на чемпионате?
— Тебе, что ли, негры не нравятся? — подал голос Борзый.
Он явно уже был пьян. Вальяжно раскинулся в кресле и потягивал коньяк под ломтик сыра.
— Нравятся, — разулыбался Олег. — Особенно негритянки.
— А у тебя была? — заинтересовался Борис.
— Конечно.
— Когда?
— В сауне, — поспешно ответил Олежик, пряча глаза. Из чего можно было сделать вывод: либо негритянки у него все-таки не было, либо было так, что лучше б не сложилось.
Борзый это тоже просек с полтычка. Фыркнул:
— Не топчи клумбы.
— Да я не о том, — поспешил уйти от щекотливой темы Олег. — Неправильно это.
— Негритянок в сауне жарить? — оживился Борзый. — Конечно, неправильно. Бабы в бане вообще не нужны. Они градус понижают.
Олег сделал страдальческое лицо и с молчаливым укором посмотрел на Бориса. В глазах читалось: дурак, я же не об этом. Мне стало его жалко.
— Да, — поддержал я, — хреново здесь всё. Прогнило что-то в нашей Рашке. Валить отсюда надо. Поднять баблосиков и валить.
Борис снова фыркнул:
— Куда ты собрался?
— Да хоть в тот же Таиланд. Олег говорит, там все дешево, и круглый год тепло. Море, обезьяны-крокодилы, бананы-маракуйи.
— И кому ты там нужен, патриот банановый? Что ты там делать будешь?
— Жить в свое удовольствие, — разозлился я. — А здесь я кому нужен? Здесь мне чего делать? Здесь ловить по-любасу нечего.
— Тому, кто ноет о том, что здесь ловить нечего, а где-то там все будет в шоколаде — тому, на самом деле, нигде ловить нечего. Хочешь, что б было плюшево, меняй что-то в себе.
— Тебе легко говорить, — окрысился я. — У тебя все хорошо. Бизнес, и вообще…
Борзый сощерился, оправдывая свое погоняло, подался вперед и неожиданно резко выпалил:
— Мне хорошо. У меня бизнес. А еще мама — училка, брат — неудачник и полное отсутствие папашки. И когда он присутствовал, его фамилия не Рокфеллер была. И никто мне не помогал. А у меня, Серенький, «все хорошо, бизнес, и вообще». Угадай почему?
— Повезло, — огрызнулся я. — Один хрен — здесь оставаться тупо.
— Да вали! Никто не держит. Я погляжу, как ты через полгода взвоешь и начнешь тосковать по родным березкам и зиме.
— Вот уж ни разу!
Я надулся и отвернулся. А чего он, в самом деле — по мечте сапожищами грязными?
Борзый молча играл желваками. Олежка с досадой переводил взгляд с него на меня и обратно.
— Ребят, ну чего вы, а? А поехали в Таиланд!
Борян встал с кресла, подхватил со стола бутылку и плеснул себе коньяка на два пальца.
— А поехали!
— И чего ты там делать будешь? — не удержался я от ехидства.
— Придумаю, — небрежно отозвался Борзый. — Я ж туда не на ПМЖ, как всякие маракуйи, которым родина жмет, а так… отдохнуть на пару недель.
— Так чего, едем? — обрадовался Олег.
И мы поехали. Вернее, собрались ехать. Но сначала у меня обнаружился просроченный загранпаспорт, потом Олег не мог отбрехаться от жены…
Когда мы, наконец, собрались и оплатили путевки, у Борзого в самый последний момент все обломилось из-за подписания какого-то дурацкого контракта. В итоге, мы полетели вдвоем.
Несмотря ни на что, Таиланд мне понравился. Я даже подумал, что хорошо было бы, в самом деле, свалить сюда из эРэФии. Здесь реально хотелось жить.
Как обещала реклама — мечты сбываются. Я проспал тридцать лет и проснулся в этой чудесной стране без возможности вернуться. Кажется, я должен был бы быть счастлив, но особенной порадоваться не получилось.
Очень скоро вспомнился тот разговор с Боряном. Пришло понимание, что Борзый был прав: я здесь чужой. Не в своей тарелке, никому не нужен. Но понимание это пришло слишком поздно.
Такая хренька…
— Сережа, — голос Звездочки звучал тихо с сочувствием и пониманием. Так говорят русские женщины, а не тайские трансвеститы. В моем случае все вышло наоборот. Тайский трансвестит пришел утешить, а русская женщина выворачивалась наизнанку там, где я ее оставил.
Я поднялся. Поежился. Адреналин потихоньку уходил, возвращались обычные ощущения. Стало холодно.
— Надо идти. — Голос мой прозвучал настолько бесцветно, что я сам его не узнал.
— Куда?
Я мотнул головой в сторону поля. Там, за высоким высохшим и заиндевевшим бурьяном, были дома. Раз есть дома, значит, есть люди. Должны быть.
— Надо лопату попросить и похоронить немца.
Звездочка кивнула, соглашаясь. Хорошо хоть не спорит. Я зашагал через поле к далеким домам.
— Сережа, — окликнула Звезда.
— Ну что еще?
— Яна, — напомнила моя тайская спутница.
Черт! Я почувствовал, как начинают гореть уши. Забыть про любимую женщину было верхом свинства.
Яна сидела там же, у светящейся стены. Она сильно побледнела, лицо приобрело зеленоватый оттенок. Девушку больше не рвало, но потряхивало. Не то от холода, не то от пережитого стресса.
На нас она не посмотрела, даже когда мы подошли вплотную. Взгляд девушки был прикован к телу немца.
— Он умер? — спросила Яна едва слышно, не отводя глаз от мертвого Штаммбергера.
