Корабельщик объяснил, к кому в плен попали Навк и Дождилика. Много тысяч лет назад хирург Сваре с планеты Убилисс задумал создать новую разумную расу, которая станет великой цивилизацией Галактики. Из людей он начал производить людовищ — гигантов, наделенных разумом и силой. В глухих уголках Галактики были выстроены Вивисекторные Фабрики, которые поставили на поток производство кошмарных монстров Сваре. И вот спустя несколько веков людовища объявили войну человечеству. Война долго металась из края в край Млечного Пути, но людовища потерпели поражение. Остатки их укрылись в непроходимых дебрях пространства, искаженного режимом Энергетического Неблагополучия. Потомкам одной из последних таких колоний и попался «Ультар».
Людовища походили на толпу сросшихся гигантов. Они имели одно тело, составленное из нескольких позвоночников и грудных клеток, имели много голов, рук и ног, которые торчали повсюду, имели общую кровеносную систему и несколько сердец, легких, желудков. Кое-где их плоть перекрывалась вживленными металлическими латами, кое-где конечности имели естественные продолжения в виде мечей, пил или молотов. В корабле обитали пять людовищ — три мужских и два женских. Мужские обросли шерстью и бородами, а женские имели длинные волосы разных цветов — и светлые, и темные. Людовища вдвое превосходили людей в размерах отдельных своих членов, а если брать все многорукое, многоногое, многоглавое существо целиком — то казались просто живыми скалами. Они сами еще достраивали свои тела — для этого и ловили людей. Расчленяя пленников, они помещали нужные им части в питательные растворы, чтобы те доросли до заданных размеров, а затем вживляли в себя, как к дереву прививают новые ветви. Так, например, была собрана длинная суставчатая рука, которая змеей заползла в «Ультар».
— Навк, — однажды тихонько позвала Дождилика. Навк склонился над ней. — Навк, — повторила она. — Если людовища придут за мной, убей меня. Я не хочу… — И она заплакала. — Помнишь, помнишь, там, на Ракае, мне была предсказана смерть на Сингуле; а ведь Сингуль — это вторая звезда Идаруи, к которой мы летим. Я боюсь, боюсь, спаси, спаси, спаси меня, Навк!..
Навк гладил ее по волосам и целовал. Тягостное чувство не проходило.
Корабль-гроб падал куда-то в пустоту. Его полутемные недра освещали зловещие огни в топках двигателя. Огромные, многоглавые, многорукие людовища медленно, как айсберги, ходили вдоль стен, скучая. Их глухие голоса жутковато разносились по помещению, грузные шаги отзывались дрожью палубы.
— Навк, ты меня слышишь? — однажды среди ночи раздался голос Корабельщика. Навк открыл глаза. Дождилика спала, положив голову на его плечо. Кудри щекотали скулу Навка. Корабельщик, казалось, не знал, о чем сказать. — Навк, — повторил он. — Как там она?.. Как… — Он сделал паузу. — Как ты?..
— Летим, — тихо ответил Навк.
И безграничная вселенская печаль охватила его. Он осторожно переложил голову Дождилики на тряпье, подгребя его побольше, сел и заплакал. Он не мог сказать, отчего плачет. Ему было жаль старика, который вел два корабля в космический пустоте и не мог найти утоления своим горестям. Жалко было девушку, на которую легла тень ужасной гибели. А впрочем, печаль Навка выходила за предел человеческих судеб. Ему было жаль Корабли, которые давно утонули в вечности, но мысль о которых все не обретала покоя, все томилась по забвению и, как душа без причащения, носилась в космосе. Навку было жалко погасших в пылу бесконечных битв прекрасных звезд Млечного Пути, жалко древних цивилизаций, чей светящийся песок забывчивые потомки, играя, пересыпают между пальцев. Навк плакал от того, что вдруг ощутил вечное свое одиночество, вечную обреченность человеческого рода, ощутил, что великая красота мира все равно не включает его в свои пределы, что все дела рано или поздно все равно окажутся ненужными, забытыми, что он пришел в этот мир не по своей воле, проживет жизнь по воле истины, которая к нему безразлична, и не по своей воле уйдет.
А наутро Навк впервые ясно услышал голоса людовищ. Два из них стояли напротив загона, разглядывая пленников, и медленно и глухо переговаривались.
— В этом полете нам везет на людей, — произнесла одна из голов мужского людовища.
— Можно привезти их в Городище, — ответило женское людовище. — Царица хотела иметь еще одну голову с белыми кудрями.
— Пошли прочь!.. — обезумев, заорал Навк.
Людовища в молчании долго глядели на него.
— Он обезумен, — наконец сказала другая голова мужского людовища. — Придется выбросить его голову.
Остальные людовища в другом конце корабля надевали кованые металлические латы и примеривались к мечам и копьям. Вооруженные, в броне, людовища выглядели как живые танки.
— Навк, Дождилика!.. — раздался вдруг голос Корабельщика. — Сейчас вы опуститесь на Идарую!.. Вас там освободят. Вы должны найти человека по имени Сиглай — он вам поможет.
Тяжелый удар потряс корабль — это ящик лег на грунт планеты.
Людовища с оружием в руках подошли к торцовой стене. Стена медленно опустилась, и людовища шагнули под свет идаруйского солнца.
Глава 18
ИДАРУЯ
В проеме выхода Навк видел почти идиллическую картину — холмистая долина, покрытая ярко-зеленой травой, синее небо с перьями облаков, несколько маленьких рощиц и кустов. До его слуха донесся щебет птиц, спертый воздух смешался со свежестью и запахами луга. Огромные людовища разбрелись, никого не встречая.
Полуголые дикари, разрисованные красно-коричневыми узорами, выскочили, как из-под земли. На каждое людовище напало по нескольку десятков воинов.
Многоглавые гиганты высились, как слоны, как ходячие крепости. Мечи и топоры взлетели над ними со всех сторон, людовища заревели. Малоподвижные, тем не менее они были почти неприступны. Но дикари, зная, что в плотной рукопашной схватке людовищ не одолеть, атаковали с копьями и рогатинами. Навк, прижавшись к решетке, в страшном волнении смотрел на побоище. Оружие искрилось в лучах полуденного солнца. Слышались рев, визг, вой, боевые кличи, звон, хруст ударов и тупой стук. Невозможно было разобраться, кто кого теснит в кутерьме сражения.
Но длинные копья служили людям вернее, чем людовищам их ужасные мечи. Вот одну голову пробил дротик, и она завалилась набок. Вот другая была разрублена секирой. Вот в скуле третьей остался торчать обломок лезвия. Одно из людовищ внезапно словно воспарило ввысь, поднялось над землей. Навк увидел, что в него со всех сторон воткнуты копья, и люди, по пять человек на каждое копье, на остриях вздернули гиганта к небу. Залитое кровью, людовище хрипело. Одни его головы, мертвые, свисали на грудь, другие дергались, в крике разевая рты.
Уцелевшие руки махали мечами, цеплялись за древки копий. Ноги бились в агонии.
Людовища начали отступать. Одни отходили, не теряя присутствия духа, отбиваясь.
Другие же, обезумев, ползли, а сзади и по сторонам их кромсали и рубили дикари.
Поле боя было вытоптано и усыпано желто-коричневыми телами, среди которых, как горы, громоздились туши забитых гигантов. Два людовища, одно из которых было с корабля Навка, оказались опутаны сетями.
