Книга Корабли и галактика, страница 44. Автор книги Алексей Иванов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Корабли и галактика»

Cтраница 44

Мамбеты и Корабли уплывают вниз по течению реки времени, и за толщей полупрозрачных веков меркнут соединившиеся за гранью бытия силуэты былых владык — Зодчих, Всадников, Пахарей, Воителей, Хозяев, Монахов. Протиснувшись сквозь узкое горнило настоящего, в безвозвратное прошлое погружаются невзгоды и победы, любовь и ненависть, горе и радость только что завершившегося мира, и дальше уже надо жить иначе. Бег времен неумолим, бесконечность метет дорогу, с каждым взмахом унося что-то дорогое и невосполнимое, и оставляет на камнях памяти лишь светящийся песок. Вот уже лучший корабль Галактики отправился в вечный полет за своим Корабельщиком, а на осыпающемся обрыве берега вслед ему смотрят его капитаны.

Прибой веков крушит берег, отслаивая целые пласты, точит утесы памяти, и всегда надо отступать, отступать, отступать от кромки обрыва, чтобы не упасть на дно забвения раньше своего срока. А гул прибоя ритмичен, могуч и печален, как шум крови в голове, как бой часов. Часы бьют, часы Галактики бьют полночь мироздания, и вслед за тьмою идет небывало ясный день, и он обязательно будет полон неисповедимого счастья.

— Не плачь, — сказал Навк Дождилике. — Парусник полетел своей дорогой. Мы уже в новой эпохе, не плачь, Дождилика. Смотри, нам остался другой корабль. — И он, протянув руку, показал ей на сияющую галактику Млечный Путь, которая, словно корабль, выплывала из облаков.

Эпилог
КАЛАНХОЕ

Равнина была бескрайней и пустынной. Желто-зеленая, выгоревшая трава покрывала ее до горизонта. Изредка налетал ветер и гнал по травяному ковру полосы серебристого отсвета — травинки сгибались, показывая бледно-серый, блестящий испод. И небо было тоже совершенно чистым, только на юге сквозь синеву проступало белое, полурастворенное сгущение случайного облака. Трещали цикады, и их песни больше, чем тишина, говорили о вечности.

Темная точка проклюнулась на голубом небосводе, и над безмятежными пространствами поползло басовитое шмелиное гудение. Точка приближалась, превращаясь из оптической абстракции в нечто объемное. Темная ниточка вилась вслед за ней, распушаясь на хвосте. И вот наконец стало ясно, что низко над лугом несется космический катер малого тоннажа в полном боевом оснащении.

Он вырос почти моментально. Грохочущая закопченная машина мчалась над степью, оставляя за собой грязный инверсионный след. Невидимая рука расшвыривала травы, воздух ревел и бурлил, летя вслед катеру ураганным колесом. Катер был явно поврежден — корпус в черных шелушащихся пятнах, в пробоинах, с дырами выбитых иллюминаторов, торчали пеньки и остовы срезанных и спаленных антенн аут-связи, из-под заглушек двигательного блока валил дым, в бортовых генераторах, едва различимых сквозь обросшие сажей решетки охладительной системы, безостановочно стреляли голубые разряды. Одна турбина не работала, другая била длинной струей огня, то и дело прерывающейся и визжащей. Габаритные огни на кончиках коротких толстых крыльев и на верхушке длинного хвоста не горели. Ствол лучебоя был задран вверх в знак полного опустошения батарей.

Катер — один за другим — выбросил три тормозных парашюта, которые лопнули, словно хлопушки, разбросав стаи цветастых лоскутьев. Носовые сопла катера работали в полную мощь. Промчавшись над равниной несколько километров, катер вдруг переложил рули, соскользнул на грунт, поехал на днище, как на полозе, и, замерев, врезался в землю, швырнув в небо комья и какие-то обломки. Почти сразу же спекшийся фонарь пилотской кабины треснул. Подняв над собою крышку, пилот вылез на корпус. Был он совершенно закопчен. Сделав несколько шагов в пламени, которое побежало по корпусу и задранному вверх крылу, пилот тяжело спрыгнул в траву и хромающей трусцой устремился прочь от горящей машины.

Он деловито, точно на марафоне, бежал минуты полторы, а потом в корме катера бабахнуло раз, другой, и раздался настоящий взрыв — с иглами огня, брызнувшими из всех щелей, с фонтаном искореженных железяк и ленивой черной тучей, которая важно выбралась из вскрытых недр двигательного отсека и повисла над ним клубящимся бесформенным комом.

От толчка горячего воздуха в спину пилот споткнулся, но не упал. Он перешел на шаг, оглянулся на погибший катер и направился к девушке, которая с букетом невзрачных диких цветов стояла посреди луга, изумленно взирая на сцену драматического финиша.

Пилот стащил с головы шлем и оказался совсем молодым пареньком, чумазым и улыбающимся до ушей.

— Ловко? — спросил он у девушки, заговорщически подмигивая ей и кивая на дымящиеся развалины. — Едва успел!

Девушка молчала.

— Еще немного, и накрылся бы, — добавил пилот, разглядывая ее.

Она была в грубом сером комбинезоне, перехваченном на талии широким ремнем.

Широко расстегнутый ворот открывал загорелые ключицы. Лицо девушки — задорное и одновременно какое-то печальное — не было испуганным, что очень ободрило молодого аса. В губах девушки была соломинка. Серые, неуловимо раскосые глаза были сощурены, отчего казались почти черными. Огромная шапка золотых кудрей, растрепанная горячим ветром взрыва, сама собою словно светилась под солнцем.

Пилот довольно смелым и уже немного хамским движением вынул соломинку из губ девушки и сказал:

— Привет. Как тебя зовут?

— Дождилика, — ответила та, улыбаясь. — А почему ты летаешь на неисправном корабле?

— Да в общем-то, он был совершенно исправен, когда я позаимствовал его у одного механоида. Правда, после того, как псаи невежливо всадили мне в брюхо пять ракет, он почему-то и впрямь немного забарахлил.

— А почему тебя обстреливали? Ты преступник?

— Конечно, — согласился молодой человек. — Я же угнал катер.

— И все?

— По-твоему, этого мало?

— Мало, — сказала девушка. — Я бы не стала за это тебя убивать.

— Это делает честь твоему сердцу, но механоиды в данном вопросе придерживаются иного мнения, — уклончиво сказал пилот. — А это что за планета?

— Она называется Каланхое.

— Не слышал о такой. Что ты делаешь одна в такой глуши?

— А я не одна, — возразила девушка.

Пилот привстал на цыпочки и увидел, что недалеко от них проходит широкая дорога, вымощенная желто-песочными плитами, а за дорогой в траве сидит какой-то мужчина.

Молодой человек приветственно помахал ему рукой и спросил:

— А чего он там сидит?

Девушка не ответила.

— В какой стороне город? — не обратив на это внимания, спросил пилот. — Далеко до него? Есть ли в нем комендатура механоидов?

— Не знаю, — покачав головой, сказала девушка.

Вдвоем они направились к дороге и остановились на обочине. Мужчина, сидевший в траве, поднялся и подошел к ним. Только теперь пилот заметил, что он сидел у двух белых плит, лежащих на земле.

Мужчина выглядел лет на пятьдесят. Его темное лицо рассекали глубокие морщины, в виски и брови вплелись белые ниточки седины, на высоком лбу виднелся шрам. Глаза мужчины, глубоко запавшие, полуприкрытые тяжелыми веками, глядели устало, но пристально. Этот человек словно нес в себе какую-то боль, какую-то жестокую истину, другим еще недоступную, и пилоту стало немножко стыдно за свою лихую посадку посреди этой тишины.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация