Какое-то время он ошеломленно смотрел на скалу, чувствуя, что страх отпускает его. Потом принялся ругать себя на
чем свет стоит. Где же твоя хваленая храбрость, о которой известно даже в Вилье-Эрмосе? Горький ты пьяница и больше никто. Протираешь штаны в кабачке. Безмозглый чурбан, такому и жить-то незачем. Сколько было мозгов, и те проквасил вечером в кувшине с текилой. Неудивительно, что наутро упал за плугом и в беспамятстве сражался с ожившей горой.
Задумавшись, он взял в руки сбрую и вдруг увидел, что она порвана. Поискал глазами обрывки. Они были разбросаны по полю на расстоянии мили к северу от того места, где он стоял. Повсюду тут и там торчали валуны, которых утром не было, по обе стороны от Мыслителя выросли свежие бугры камней, а у подножия белело его, Хосе Фелипе, сомбреро. Он вскинул глаза вверх — большой обломок скалы сорвался с кручи, полетел вниз и с грохотом исчез в расщелине. Эхо дважды повторило грохот, и Хосе Фелипе различил в нем мощное приглушенное бормотание:
— Кому сказал? Кому?
— О боже, — прошептал Хосе Фелипе.
Трясясь всем телом, он кое-как сел на мула и, понукая, погнал его в сторону Паленке. Пот лил с него ручьями; москиты тучей вились над головой, он не замечал ничего, колотя пятками бока своего мула, пока тот наконец не затрусил ровной легкой рысцой.
— Н-но, мул, но, но!
На мой счет
Лавчонка была крошечная и грязная, да еще и притаилась в глубине затрапезной улочки не шире переулка. Хоть тысячу раз пройди мимо — не заметишь. Но над зелеными занавесками в ее витрине красовалась небольшая вывеска: «Мутанты на продажу».
Йенсен оторопело уставился на нее, а потом вошел.
— Я возьму шестерых, — сказал он.
— Это уже жадность, — пожурил его стоявший за прилавком человечек с белой гривой, слезящимися глазами и багровым носом, которым он беспрестанно шмыгал. Будь у него братья, они вместе составили бы отличную свиту для Белоснежки.
— Вот что, — попросил Йенсен, оглядываясь вокруг, — давайте разговаривать серьезно. Спустимся с небес на землю.
— Я и так на земле. — Человечек топнул ногой в подтверждение своих слов.
— Надеюсь, — хмыкнул Йенсен. Он оперся о прилавок и пригвоздил гнома взглядом. — Эти мутанты, они какими получаются?
— По-разному, — сообщил гном. — Кто толстый, кто тонкий. Кто высокий, кто маленький. Кто полоумный, кто нормальный. Если и существуют какие-то пределы, я их пока не обнаружил.
— Я знаю, кто здесь полоумный, — решил Йенсен.
— Еще бы вам не знать, — согласился гном.
— Я в газете работаю, обозревателем, — намекнул Йенсен.
— Вот вам еще одно доказательство, — сказал гном.
— Доказательство чего?
— Кто здесь ненормальный.
— Остроумно, — признал Йенсен. — Люблю людей, которые не лезут за словом в карман. Даже если они немного чокнутые.
— Даже для газетчика вы слишком неучтивы, — заметил коротышка.
Он протер глаза, шумно высморкался и, прищурившись, взглянул на посетителя.
— У меня особый статус, ничего не поделаешь. В настоящий момент я — потенциальный покупатель. А покупатель всегда прав, не так ли?
— Не обязательно.
— Вам еще предстоит это понять, если, конечно, хотите преуспеть в бизнесе, — заверил его Йенсен. Он обвел взглядом полки за прилавком. Они были заставлены всевозможными склянками, иные — довольно странного вида. — Вернемся к нашим мутантам.
— Да?
— И в чем же здесь подвох?
— Я их продаю. Это, по-вашему, подвох?
— Как пить дать, — отозвался Йенсен. — Знаете, что такое мутант?
— Мне ли не знать?
— Это не ответ! Так знаете?
— В точности.
— Тогда что это такое?
— Ха! — Коротышка подергал себя за кончик носа, отчего тот мгновенно стал на два тона темнее. — Значит, вы сами этого не знаете?
— Да я выращиваю их десятками! Я — ведущий производитель.
— В самом деле? — Гном изобразил на лице вежливое недоверие, — И как же вас зовут?
— Йенсен. Альберт Эдвард Малаки Йенсен из «Монинг Колл».
— Никогда не слыхал.
— Еще бы — для этого надо уметь читать! — Йенсен набрал побольше воздуху и отбарабанил: — Мутант — это ошибка природы, появляющаяся на свет в одном случае из миллиона. Массивная частица — например, космический луч — поражает ген, и в положенный срок мамаша получает на руки циркового уродца. Поэтому позвольте мне…
— А вот и нет! — запротестовал коротышка. — Мутант — это радикальное изменение души или тела, которое не лишает своего обладателя способности к размножению, вне зависимости от того, получено ли оно естественным или искусственным путем. Все мои товары передают свою форму по наследству, следовательно, они являются мутантами.
— Значит, вы можете изменять форму живых существ и гарантировать, что они увековечат себя в потомстве?
— Верно.
— Да вы, должно быть, Господь Бог собственной персоной, — ухмыльнулся Йенсен.
— Никто не давал вам права богохульствовать, — ядовито сообщил коротышка.
Йенсен пропустил его слова мимо ушей и снова принялся разглядывать пузыречки и скляночки.
— Что это такое?
— Сосуды.
— Это я и без вас вижу. Что в них — растворенные мутанты?
— Не говорите глупостей.
— Я никогда не говорю глупостей, — отрезал Йенсен. — Вы продаете мутантов. Должны же вы их где-то хранить.
— Я и храню.
— И на витрине так написано. Так в чем же подвох?
— Говорю вам, нет никакого подвоха.
— Ладно. Я — покупатель. Покажите мне пару модных мутантов. Что-нибудь сногсшибательное, на выход.
— Это вам не магазин одежды, — заявил коротышка. — Вы просите платье с декольте. А я говорю, что в нем вы будете выглядеть по-дурацки.
— Неважно. Давайте сюда мутанта, больше я ни о чем не прошу.
— У вас есть какие-то предпочтения? — осведомился гном.
Йенсен задумался.
— Да. Хочу голубого носорога в семнадцать дюймов длиной и не более девяти фунтов весом.
— Это не ходовой товар. Придется делать на заказ.
— У меня было предчувствие, что это необычная зверушка.
— На изготовление может уйти пара недель, — предупредил коротышка, — Или даже целых три.
— Не сомневаюсь. А также месяцы и годы. И вообще вся жизнь.
— Могу предложить розового слона, — предложил коротышка. — Примерно того же размера.