Казин разглядел наживку и не пожелал клюнуть на нее.
— Сдается мне, что ты далеко не идиот.
— С какой стати мне быть идиотом?
— Иначе невозможно. Каждый, называющий себя соляриан-цем, — ненормальный.
Казин ненадолго приумолк, затем доверительно сообщил:
— Последний так называемый солярианец, побывавший у нас, был осьминогом с планеты Квамис. Власти его родной планеты разыскивали этого типа, считая его виновным в устройстве крупных беспорядков. Слышал бы ты, как убедительно он говорил. Кто-нибудь другой, быть может, и поверил в его россказни и посчитал его настоящим солярианцем. Но мы — не стадо глупых осьминогов. В конце концов мы его вылечили.
— Как?
Казин задумался, будто решал, стоит ли рассказывать эту историю, потом сказал:
— Если мне не изменяет память, мы дали ему крупинку натрия, покрытую оболочкой, после чего принесли кувшин воды. Вот тогда-то все его завирания кончились. Правда, шума и крику от него было предостаточно. Он таки сознался в своем истинном происхождении. Да, успел сознаться. Вскоре ему разворотило все внутренности.
Казин сокрушенно покачал головой, точно благопристойный папаша, которого огорчают проказы своих детей.
— К сожалению, осьминог этот умер. И тоже весьма шумно.
— Не удивлюсь, если вы наслаждались каждым мгновением этого зрелища, — сказал Лоусон.
— Меня там не было. Я — не любитель таких зрелищ.
— Когда придет ваш черед, будет еще хуже, — сообщил Лоусон, внимательно глядя на тушу психиатра.
— Ты в этом уверен? Тогда вот что я тебе…
Он не договорил: где-то внутри его стола зазвенел негромкий звонок. Казин вытащил тонкий провод с маленьким наушником, запихнул наушник в ухо и стал слушать. Через некоторое время он убрал странный телефон на место и сощурился.
— Двое наших офицеров попытались войти в твой корабль.
— Неразумный шаг с их стороны.
— Теперь они лежат рядом с кораблем, не в силах шевельнуть даже пальцем. Полная парализация.
— Ну, что я вам говорил? — подытожил Лоусон, добавляя масла в огонь.
Казин смачно хватил жирным кулаком по столу и прорычал:
— Что с ними случилось?
— Как и вся ваша раса, эти офицеры не переносят муравьиной кислоты, — тоном кабинетного ученого сообщил Лоусон. — Я заранее предвидел такой исход. — Он безразлично пожал плечами. — Лекарство очень простое. Им надо дать понюхать разведенный нашатырный спирт. Это приведет ваших вояк в чувство. Зато они до конца жизни не будут страдать от ревматизма.
— Я не желаю слушать твои заумные рассуждения, — запыхтел Казин, — Я хочу знать, кто или что лишило их подвижности?
— Вероятно, то был Фредди, — зевнув, ответил Лоусон. — Или Лу. А может, Жужжалка.
— Жужжалка? — Глазки Казина наполовину вылезли из своих жирных пещер. — Мне сообщили, что обоих офицеров атаковало в затылок какое-то маленькое крылатое существо оранжевого цвета. Что это за существо?
— Солярианец.
Самообладание начало изменять Казину, и его голос зазвучал громче.
— Поскольку ты сам не являешься солярианцем, эго существо и подавно не может им быть.
— Почему?
— Потому что совершенно не похоже на тебя. Ни в чем.
— Боюсь, вы делаете неправильный вывод.
— Это почему?
— Крылатое существо, как и я, обладает разумом. — Лоусон глядел на психиатра так, будто тот был слоном, у которого сзади вместо хвоста болтался второй хобот. — Разрешите вам напомнить, что разумность существа не зависит от внешнего вида и размеров.
— Ужалить в затылок — ты это называешь проявлением разумности?
— При сложившихся обстоятельствах — да. К тому же офицеры не пострадали, и их легко излечить, чего не скажешь о развороченных натрием кишках.
— Мы этого так не оставим, — с нескрываемым раздражением пообещал Казин.
— Вам будет трудно. Например, с тем же Жужжалкой. Хотя для шмеля с Каллисто он мелковат, но его запаса муравьиной кислоты вполне хватит, чтобы опрокинуть шесть лошадей подряд.
— Что такое шмель? — спросил Казин, попытавшись сдвинуть брови. Попытка не удалась из-за бугров жира. — И что такое лошади?
— Долго объяснять, — отмахнулся Лоусон. — Вы их все равно не видели.
— А мне и не надо видеть. Одно я знаю наверняка: когда мы заполним корабль ядовитым газом, твоим дружкам не поздоровится.
— Вы правы: они надорвут животы от смеха. Но самое главное — вы ничего этим не добьетесь.
— Не волнуйся, добьемся.
— Нет. Те, кого вы называете моими дружками, либо уже покинули корабль, либо им придется его покинуть. Как бы вы ни старались их поймать, этого вам не удастся. Хотите знать, что вас всех ждет потом? Солярианцам придется остаться и жить здесь. На вашем месте я бы задумался, пока не поздно. Дальше будет хуже.
— У меня есть своя голова на плечах.
— Разумеется. Я же сказал «на вашем месте». К счастью, я — не вы и никогда не буду. Но ваш мир вскоре станет очень и очень неуютным. Вы будете вынуждены делить его с практически неуловимыми врагами. Постепенно их численность существенно превзойдет вашу.
Казин заерзал на стуле и с явной тревогой в голосе спросил:
— Ты утверждаешь, что они останутся у нас и начнут быстро плодиться?
— А каких еще действий от них ожидать, раз вы лишите их любимого жилища? Они же не станут дружно прыгать в ближайшее озеро, великодушно простив вас перед своей кончиной. Повторяю, они обладают разумом. Они выживут в любом случае. Даже если для этого им придется навсегда парализовать каждого из вас.
Странный телефон снова зазвонил. Казин всунул наушник, послушал, затем резко выдернул провод и швырнул в стол. Глаза толстяка злобно сверкнули на Лоусона.
— Еще двое, — сердито буркнул Казин. — В таком же состоянии.
Слегка улыбнувшись, Лоусон предложил:
— Почему бы вам не оставить в покое мой корабль и не устроить мне встречу с Маркхамвитом?
— По одной простой причине, — ответил Казин. — Если бы каждый свихнутый, прилетевший на нашу планету, получал бы свободный доступ к Великому Правителю Маркхамвиту, наш вождь давным-давно был бы убит.
— Должно быть, он очень популярен?
— Ты слишком дерзок. Наверное, потому, что не понимаешь всей опасности своего положения. — Не без труда подавшись вперед, Казин почти шепотом добавил, благоговея от собственной значимости: — Там, за дверью моего кабинета, лишь задают вопросы и не более того. Но здесь все не так. Здесь принимаются решения, и принимаю их я.
— Похоже, у вас это отнимает много времени, — заметил Лоусон, не проникшись ответным благоговением.
