— Эй, вы двое…! Охранник осекся. За две минуты его отсутствия ночь значительно укрепила свои позиции, видимость упала ярдов до четырех. В этих пределах никого не было.
— Эй! — крикнул охранник в туман. Никакого ответа. Опять, громче: — Эй!
Ответом был лишь тихий звук капающей с черных стен воды да еле различимый шум города в двух милях отсюда.
— Проклятие! — Он уже взялся за ручку двери, как вдруг в голову ему пришла мысль, что случалось не часто. Он вернулся, проверил, заперты ли ворота, подергал их, осмотрел засовы и запорное устройство. Все было в порядке. Он глянул вверх. Четыре ряда трехдюймовых шипов делали стену практически непреодолимой. — Черт бы побрал эту игру в прятки! — произнес охранник с необъяснимой тревогой и вошел обратно.
В центре внимания находилась заветная бутылка. Он не подозревал, что сильнейшее звено главных ворот является одновременно и слабейшим и что самый хитрый замок открывается с любой стороны, если имеется ключ — или подходящая нематериальная отмычка.
Когда последние слабые отблески ушедшего дня погасли, темнота стала полной, словно на небосвод надвинулась гигантская заслонка. Как обычно, наступление ночи пропитало туман сотней экзотических запахов.
За воротами находился длинный узкий дворик. Видимость в нем не превышала длины руки. Два непрошеных гостя, проникнув за ворота, остановились. Справа в стене была широкая дверь со множеством запоров. Видеть ее они не могли — все вокруг надежно скрывал туман, но знали, что дверь находится именно там. Они подошли вплотную и осмотрели дверь.
— Очень милая дверь, — пробормотал Чарльз. — Хитрющий замок с четырнадцатью выступами, сигнализацией, которая завоет на весь мир, если кто-нибудь попробует ее открыть, и наконец, эту самую сигнализацию можно отключить только из караульного помещения. — Он громко фыркнул. — Изобретательность, доведенная до идиотизма.
— Вовсе нет, — возразил Рейвен. — Это рассчитано на людей, таких же, как они сами. И этого вполне достаточно, пока не имеешь дело с денебианами или такими, как ты и я. Тут уж нужны совсем другие запоры. Торстерну и прочим потребуется чертова уйма времени, чтобы это понять.
— Пожалуй, ты прав. По меркам этого мира сия дверь все равно, что каменная стена. — Чарльз снова осмотрел дверь и каменную кладку. Глаза его внезапно загорелись. — Видишь?
— Да, коридор за дверью сторожит инфракрасный луч. Стоит пересечь его, и сразу зазвонят все колокола.
— Торчим тут из-за ерунды, — проворчал Чарльз, который терпеть не мог никаких задержек. — Можно подумать, это сделано умышленно. — Он снова посмотрел на свое обширное брюхо, убедился, что от частых инспекций объем его не уменьшился, и грустно добавил: — Вот в какое дурацкое положение мы попали из-за этой маскировки. Не будь ее, вошли бы без проволочек.
— Только что мы так и сделали. Но мы имеем дело с людьми и поэтому должны вести себя как люди. — Рейвен с улыбкой взглянул на Чарльза. — Мы ведь мужчины, разве не так?
— Есть и женщины. — Ты знаешь, что я имею в виду, непоседа. Мы мужчины и женщины.
— Конечно. Но иногда я… — Его голос почти затих, полное лицо сморщилось, затем он проговорил: — Эта мысль опять, уже в который раз, приходит мне в голову, Дэвид. Никак она не отвяжется.
— Какая?
— Все ли лошади — настоящие лошади? Все ли собаки — на самом деле собаки?
— Давай сначала закончим с более важным делом, — сказал Рейвен. — А с этим разберемся потом, на досуге. Время у нас есть, века. — Он жестом указал на дверь. — Приступаем. Есть в этой маленькой мышеловке одно слабое место: когда дверь открывают изнутри, нужно всякий раз отключать сигнализацию. Но мне потребуется время, чтобы пройти по проводам и найти выключатель, особенно если он спрятан где-то в доме.
— Ты иди по проводам, а я займусь дверью. Каждый будет при деле, — предложил Чарльз и тут же приступил к выполнению своей части плана: выпрямился, сунул руки в карманы и напряженно уставился на дверь.
Точно с таким же пристальным вниманием Рейвен принялся вглядываться в толстую глыбу камня. На ее поверхности рассматривать было нечего, тем не менее зрачки его медленно двигались, как бы ощупывая стену.
Занятые каждый своим делом, они стояли бок о бок в полной тишине, не двигаясь, глядя прямо перед собой, словно прикованные к месту чем-то сверхъестественным, для всех остальных несуществующим. Спустя несколько секунд Чарльз расслабился и тихонько перевел дыхание, стараясь не мешать товарищу.
Рейвен присоединился к нему через минуту.
— Провода идут вдоль коридора, затем вниз и направо в маленькую комнатушку, — сказал он. — Выключатель довольно громко щелкает, хорошо, что в комнате никого не было.
Он взялся за ручку двери, и та беззвучно открылась. Они вошли, закрыли ее за собой и прошли по узкому коридору, освещенному встроенными в потолок лампами. Они вели себя так, словно купили этот замок на прошлой неделе и сейчас прикидывали, как его обставить.
— Между прочим, тут просвечивает психология Торстерна, — заметил Рейвен. — Засовы, сложные замки, лучевая сигнализация — все это может обнаружить любой мутант с хорошим сверхчувственным восприятием. Но обнаружить-то он обнаружит, только ни за что не справится. С другой стороны, телекинетик без труда пооткрывал бы все эти ловушки, если бы смог их увидеть. В том-то и дело, что это место раскрыто настежь только для универсального мутанта. Торстерн полагает, что таких нет. Он и представить не может, что ошибается.
— Он не ошибается.
— Пока не ошибается. Но скоро все может измениться. Тот парень, Халлер, считался пиротиком и никем больше. Однако, когда я с ним познакомился, он обладал зачаточной формой сверхчувственного восприятия. И до самого последнего своего часа он об этом так и не заподозрил. Кроме своего дара, у него было процентов десять другого.
— Уродец, — сказал Чарльз.
— Да, можно и так назвать. Только не жди от Торстерна любезности, когда он столкнется с двумя такими красавчиками, как мы. Он же болван, пешка, даром что очень умная. Его отношение к мутантам основано на подавляемом страхе, а не на ревности.
— Боюсь, это нам помешает. Потому что наша задача — убедить его заглянуть в суть дела.
— Ты попал в точку, Чарльз. Чертовски трудно будет образумить такого типа — он могуществен, он жесток, он обуреваем тайным страхом… А мы к тому же не вправе ему показать, почему его предпосылки неверны, а опасения беспочвенны.
— Ты когда-нибудь задумывался, какую прорву возможностей получил бы этот мир, если бы мы могли подкинуть хотя бы… Хотя бы десятую часть…
— Да, не раз. Но что толку думать об этом? Однажды денебиане наверняка сюда доберутся. Чем меньше они узнают, тем лучше.
— Они все равно ничего не найдут. У них один шанс из миллиона, не больше, — в своем мнении Чарльз был непоколебим. — Вспомни Ташгар, Люмину или скопление в Волопасе. Денебиане обнюхали множество миров, поработили десятки цивилизаций — и ничего не нашли. Все труды пропали даром. Они бы умом тронулись, если бы узнали, что они сто раз держали в руках то, что ищут, да так и не сумели это распознать. — Он саркастически усмехнулся. — Денебиане гениальны, но сложить два плюс два и получить четыре — не в состоянии.
