Пришлось кратко объяснить, в чем здесь различие. Глава Сектора так энергично откинулся в кресле, что вздрогнул не только Бордман, но и дог.
Пока Сэндрингхем думал, и сопел, и ворочался, испытывая на прочность свое кресло, Бордман напряженно поглаживал собаку. Самым спокойным в этой комнате был пес. Он добился желанной ласки и сидел возле Бордмана, блаженно развесив уши.
— Я не вижу ни единого шанса, — наконец произнес Сэндрингхем с отвращением, — преодолеть проблему другим путем. Я никогда не думал ни о чем подобном! Но я возьму на себя часть вашей работы!
Бордман ничего не сказал. Он ждал.
— Потому что, — продолжил Глава Сектора, — вы не тот человек, который сможет убедить гражданских лиц в необходимости предпринимаемых нами мер. Вы не производите должного впечатления. Здесь нужен настоящий пройдоха и краснобай. Поэтому я хочу, чтобы Вернер проделал все эти… гм… негоциации с правительством планеты. Результаты — вот что сейчас гораздо важнее справедливости, поэтому Вернер будет возглавлять это дело.
Бордман устало пожал плечами.
Он понимал, что Сэндрингхем прав. Да, он не умел производить должного впечатления, он не умел говорить с самовлюбленно-истерической убедительностью, которая почему-то производит такое неизгладимое впечатление на очень многих людей. Ему бесполезно было встречаться с гражданским населением, потому что он просто рассказал бы людям все, что знает и что считает нужным сделать… Но он никого не смог бы убедить в своей правоте. В отличие от Вернера… Этот тип мог заставить людей поверить во все, что угодно, только благодаря своим ораторским способностям!
— Я считаю, что вы правы. Мы нуждаемся в помощи гражданского населения, причем в полном объеме. Я вряд ли способен ее обеспечить. А офицер Вернер — это как раз то, что нам нужно.
Он ничего не сказал о том, что Вернер — человек, которому доверяют, вне зависимости от того, достоин он доверия или нет. Он еще раз погладил пса и встал.
— Мне хотелось бы получить как можно больше почвенного коагулянта. Необходимо в кратчайшие сроки соорудить здесь соляную дамбу. Думаю, что я успею.
Сэндрингхем провожал его взглядом, пока Бордман шел к двери. И когда тот уже открыл ее, вдогонку раздалось:
— Бордман…
— Да?
— Будьте там поосторожнее. Хорошо?
Какие детальные инструкции получил Старший Офицер Колониального Надзора Вернер от Сэндрингхема, Бордман так никогда и не узнал. Вероятно, это были не просто инструкции, а категорический приказ.
Но Вернер прекратил заниматься подготовкой к эвакуации населения на полюс, а вместо этого обратился к жителям планеты с научным докладом о том, как они могут спасти свои жизни. Он возглавил всевозможные комитеты, уверенно отдавал распоряжения, переходя на таинственный, изобилующий научным сленгом язык, когда отчаявшиеся люди требовали более подробных объяснений. И он заставлял всех делать то, что было необходимо! Он хотел, чтобы они пробурили скважины в почве до самого каменного основания. Он хотел, чтобы эти скважины были проделаны на расстоянии не большем чем в ста футах друг от друга и под углом сорок пять градусов к поверхности кристаллического основания.
Сэндрингхем прослушивал пламенные речи по меньшей мере раза четыре в день. Ему пришлось отозвать Бордмана с его участка работ. Перепачканный островным серым илом Старший Офицер появился на экране визора.
— Бордман, — коротко сказал Глава Сектора. — Вернер утверждает, то эти скважины вы хотите продырявить ровно под углом в сорок пять градусов к материнской породе.
— Ну… я бы предпочел несколько меньше. Если исходить из расчета, что по мере удаления на три мили наклон уменьшается на градус, то это будет самое лучшее. Я бы хотел, чтобы скважин было как можно больше. Но это уже вопрос времени.
— Я велю Вернеру, чтобы он подкорректировал свои требования, — сухо произнес Сэндрингхем. — А насколько близко вы хотите расположить профили?
— Как можно ближе. И они мне нужны как можно скорее. Что там предсказывает барометр?
— Упал на десять делений.
Бордман выдохнул:
— Черт побери! Много осталось работы?
— Достаточно, — ответил Сэндрингхем. — Проложили дорогу вдоль рифа для грузовиков. Если бы я посмел — и если бы у меня были трубы, — то я проложил бы путепровод.
— Позднее, — устало покачал головой Бордман. — Если у Вернера высвободятся люди, то пусть они начинают переделывать ирригационные системы. Используйте эти системы, как дренажные. Используйте насосы. И тогда, если все же пойдет дождь, он не принесет такого вреда. На какое-то время это нам поможет.
Сэндрингхем осторожно сказал:
— А вам приходило в голову, что может совершить сильный дождь, если он согласно проклятиям всего гражданского населения острова разразится прямо над Штаб-Квартирой? Тогда нам не остается ничего другого, кроме как пропеть отходную песнь!
Бордман позволил себе не обратить внимания на эти слова.
— Я начал здесь ирригацию, — вместо ответа сообщил он. — Пришлось сделать небольшое озеро и использовать соляную дамбу, кроме того, опреснитель работает круглые сутки. Если остались свободные люди — прикажите им переделать ирригационные системы в дренажные. Это им наверняка понравится.
Он чувствовал себя выжатым как лимон. Довольно утомительно заставлять людей работать, сознавая, что еще до того, как все будет закончено, эти люди могут погибнуть. Тот факт, что он погибнет вместе со всеми, никак не улучшал его настроения.
Но Бордман вернулся к работе, долгое время казавшейся совершенно бесполезной, — так выглядят многие человеческие усилия до определенного момента.
Он приказал доставить все замораживающее оборудование в то место, где произошла утечка топлива, опустить стальные трубы в грунт и начать замораживание. Наконец образовался участок мерзлой почвы, по форме напоминавший неровную U. В его изогнутой части находилось озеро. Установленная с одного боку помпа гнала морскую воду прямо под землю — где она мгновенно превращалась в ил; другая помпа перегоняла ил поближе к морозильной установке.
Фактически была создана система гидравлической фильтрации. Но когда верхний слой почвы является илом, то это — идеальный способ осаждения жидкой грязи. Кроме того, приходилось следить за тем, чтобы на почву не оказывалось никаких сильных воздействий, провоцирующих вибрацию.
И все по-прежнему висело на волоске.
Наконец Бордман принялся перекачивать озеро — заполнял пустоты водой; но она проникала глубже, чем предполагали расчеты. В конце дня пришлось отдать приказ о временном прекращении перекачки.
Затем он проложил трубы вокруг большой территории Штаб-Квартиры на возвышенности, где находились хранилища с топливом, и распорядился вести выемку грунта без единого удара молотка, кирки или лома. В отверстия вставили трубы и затем начали заполнять пустоты морской водой. Вода океана благодаря своим свойствам уплотняла ил, который уже не соскальзывал подобно мылу.
