Он привез битую глиняную посуду и другие разрозненные предметы, принадлежавшие народу куда более примитивному, чем все, что прежде удавалось найти к югу от Алеутских островов, — но нож спутал все карты.
Это был стальной нож. Более того, на лезвие пошла нержавеющая сталь, хотя Маршалл утверждал, что ему по меньшей мере восемь тысяч лет. Не потребуется знание археологии, чтобы понять: люди не пользовались стальными, да к тому же нержавеющими ножами в шестом тысячелетии до нашей эры. Это полнейший абсурд.
Но Маршалл упрямо утверждал, что находка подлинная. Он поставил на кон репутацию — и проиграл. Директора Музея сравнительной археологии пытались уговорить его отказаться от своих заявлений. Он потерял терпение и назвал их сборищем идиотов. Они с обиженным видом заявили, что принимают его отставку. Когда он язвительно спросил насчет ножа, те ответили, что он может забрать «находку», ведь если бы им потребовались нержавеющие ножи, они не стали бы снаряжать археологическую экспедицию. Их можно купить в любом универсальном магазине.
Маршалл положил нож в карман и вышел. Затем он отправился в химическую лабораторию, где попросил проанализировать состав стали, после чего запатентовал его. Дело в том, что нож действительно пролежал в земле восемь тысяч лет — и даже больше, как оказалось, — но оставался таким же новым, как и в тот день, когда его сделали. Современная сталь была намного хуже, поэтому корпорация, которую создали для производства нового сплава, быстро добилась процветания. Она начала делать инструменты такого класса, что раньше для их изготовления использовался иридий. Да, эта стать была особенной!
Тем не менее репутация Маршалла была загублена. Если сравнить нож с примитивной глиняной посудой, которую он якобы нашел в том же раскопе, его заявление выглядело абсурдным. Между тем он стал богатым человеком благодаря патенту на сталь — после чего потратил большую часть полученных денег на финансирование новой экспедиции на Юкатан.
Он взял с собой лишь двоих ученых, Эпсли и Берроуза, отличных специалистов в своих областях. Берроуз, несколько флегматичный мужчина, являлся одним из лучших в Америке знатоков первобытных культур. Эпсли был не столь хорош, но обладал удивительной интуицией, когда дело доходило до решения археологических проблем. Он умудрялся делать блестящие выводы на основании совершенно противоречивых фактов. Иными словами, он был своего рода гением.
Прихватив огромное количество оборудования, они высадились в одном из маленьких портов Юкатана. Маршалл был блестящим организатором. Ему удалось нанять целый караван мулов и группу индейцев, пеонов с плоскими лицами, причем он справился с этой задачей в четыре раза быстрее, чем кто-либо еще. Пеоны сразу же дали согласие, поскольку им предстояло ехать верхом на мулах. Уже через пять дней после высадки караван углубился в джунгли.
Им понадобилось четыре дня, чтобы добраться до места, где Маршалл — как он утверждал — обнаружил нож. Котлован уже успел частично зарасти — джунгли легко отвоевали территорию. Пеоны быстро расчистили местность, и еще две недели вели новые раскопки. Маршалл заложил взрывчатку, и в мягкой земле образовался глубокий кратер — а рядом отрыли новый котлован.
Безумие? Вовсе нет. Теперь землю не нужно было вытаскивать из котлована — ее попросту сбрасывали в кратер. Иными словами, ее не требовалось поднимать вверх — и пеоны считали, что им досталась очень легкая работа. Они ненавидели таскать наверх тяжело нагруженные тачки. Кстати, Маршалл купил тачки с резиновыми покрышками, и это также сыграло положительную роль. Пеоны трудились охотно, совсем не возмущались, и дело продвигалось успешно.
Конечно, он не собирался выкапывать из-под земли весь город. Он искал нечто вполне определенное, ему не нужно было показательное место археологических раскопок. И он добился того, чего хотел, — правильнее сказать, он не обнаружил того, чего и не ожидал увидеть. За все время они не нашли ни одного ножа.
Да, они работали на месте древнего поселения — у них были все необходимые свидетельства данного факта. Находки сфотографировали в том положении, в котором они лежали в земле, а затем тщательно упаковали. Исследователи собирали золу, просеивали землю, тщательно записывали выводы — и работы продолжались.
С точки зрения археологии все делалось на самом высоком уровне, Берроуз и Эпсли остались довольны. Они получили материалы для изучения народности, предшествовавшей индейцам майя. Прежде о ней ничего не было известно. Создавалось впечатление, что позднее ее самобытность бесследно растворилась в культурах других племен. И Эпсли решительно заявил, что восемь тысяч лет слишком маленький срок — эти находки намного древнее. Он отнес их к эпохе европейских кроманьонцев, живших от двадцати до двадцати пяти тысяч лет назад.
— Хм-м, — сказал Маршалл, когда работы подошли к концу, — не думаю, что мы найдем здесь другие ножи. Тот, что попался мне, очевидно, был у кого-то выменян или захвачен. Нет ни малейших оснований считать, что этот народ мог создать нечто подобное.
— Не-е-ет, — задумчиво протянул Эпсли. — Конечно, они не могли. И ты продолжаешь настаивать, что нашел нож именно здесь?
— Я всегда считал, что он попал сюда из других краев, — ответил Маршалл. — Поэтому я заказал топографические карты местности, сделанные с воздуха, — они стоили огромных денег! Предположив, что древние дикари были такими же ленивыми, как их потомки, я отметил самые вероятные торговые пути и маршруты набегов. Завтра мы сворачиваем лагерь.
Экспедиция работала, как часовой механизм. Группа пеонов отправилась на побережье с грузом находок с первого места раскопок. В порту они взяли необходимые припасы и поспешили на новое место. Оставшаяся часть отряда уже развернула там лагерь. Маршалл всегда отличался системным подходом к работе и знал, что делает.
Три дня они пробирались по узким тропам — иногда им даже приходилось прорубать себе дорогу. Маршалл внимательно осматривал землю и всякий раз отрицательно качал головой. Наконец он приказал остановиться и достал металлоискатель. Вам известно, для чего он предназначен. Металлоискатель создан для поисков мин и неразорвавшихся снарядов. Маршалл усовершенствовал прибор — и тот стал гораздо более чувствительным. Он был первым, кто решил использовать металлоискатель в археологии.
Маршалл провозился с ним полдня, а пеоны тем временем очищали местность при помощи мачете. Затем он велел вырыть три колодца. И хотя Маршалл сказал, что это будут колодцы, он имел в виду совсем другое. Первый — девять футов глубиной, второй — двенадцать, а третий — всего семь. Там они обнаружили три стальных ножа, а также глиняную посуду и каменные наконечники стрел. Эпсли и Берроуз нашли их на дне всех трех колодцев. Земля вокруг была совершенно не потревожена. Ножи находились среди пепла, глиняных горшков, каменных топоров и прочих типичных находок. И они выглядели такими же блестящими, как тот, первый. Казалось, они только что поступили с завода. Это был все тот же чрезвычайно удачный сплав нержавеющей стали.
— Все одинаковые, — задумчиво сказал Маршалл, когда был обнаружен третий нож. — Массовое производство. Эпсли утверждает, что все это происходило двадцать тысяч лет назад! Здесь их больше, чем на востоке. Значит, нам следует двигаться на запад.
