— Нам незачем обещать, Джонни. Наши машины сломаны, и мы не можем их исправить. Один из нас умирает, другой скоро умрет. — Джонни стоял на коленях, и слова медленно доходили до его сознания, и медленно он начинал понимать сказанное, и это было больше, чем он мог вынести: найти двоих друзей, когда они близки к смерти.
— Джонни, — сказали они ему.
— Да, — отозвался Джонни, стараясь не плакать.
— Хочешь поменяться с нами?
— Поменяться?
— Скрепить нашу дружбу. Ты дашь нам что-нибудь, и мы дадим тебе что-нибудь.
— Но, — начал Джонни, — у меня ничего нет…
Но тут он вспомнил. У него есть ножик. Неважный ножик со сломанным лезвием, но больше у него ничего не было.
— Прекрасно, — сказали они. — Это как раз то, что нужно. Положи его на землю, поближе к машине.
Он достал ножик из кармана и положил у самой машины. И тогда что-то произошло, так быстро, что он не успел увидеть, — но, как бы то ни было, ножик исчез, а вместо него лежало что-то другое.
— Спасибо, Джонни, — сказали они. — Хорошо, что ты поменялся с нами.
Он протянул руку и взял то, что они дали ему, и даже в темноте оно загорелось скрытым огнем. Он пошевелил его на ладони и увидел, что это что-то вроде многогранного кристалла, и что сияние идет изнутри, и что грани сверкают множеством разноцветных бликов.
Только теперь, увидев, как ярко светится этот кристалл, он понял, как долго пробыл здесь и как темно стало вокруг; и, поняв это, он вскочил и побежал, не успев даже попрощаться.
Было уже слишком темно, чтобы искать коров, и он надеялся, что они пошли домой сами и что он сможет догнать их и прийти вместе с ними. Он скажет дяде Эбу, что две телки ушли за ограду и ему пришлось искать их и загонять обратно. Он скажет дяде Эбу… он скажет… он скажет…
Дыхание у него прерывалось, и сердце билось так, что он весь вздрагивал, и страх вцепился ему в плечи — страх перед своим ужасным проступком, перед этим последним непростительным проступком после всех прочих, после того, как он не пошел к ручью за водой, после двух телок, упущенных вчера вечером, после спичек в кармане.
Он не нагнал коров, идущих домой без него, а нашел их в коровнике и увидел, что они уже выдоены, и понял, что пробыл на поляне слишком долго и что ему будет гораздо хуже, чем он думал.
Он направился к дому, весь дрожа от страха. В кухне был свет, дядя и тетя ждали его. Он вошел в кухню, они сидели у стола, глядя на него, ожидая его, и лица у них в свете лампы были суровыми и жесткими, как могильные плиты.
Дядя Эб встал, огромный, почти до потолка, и видно было, как мускулы вздуваются у него на руках, на которых рукава засучены по локоть.
Он потянулся к Джонни, и тот хотел увернуться, но руки сомкнулись у него на затылке, обхватили ему шею и подняли и свирепо затрясли.
— Я тебя научу, — говорил дядя Эб сквозь стиснутые зубы. — Я тебя научу… Я тебя научу…
Что-то упало на пол и покатилось в угол, оставляя за собой огненный след.
Дядя Эб перестал трясти его, подержал в воздухе, потом бросил на пол.
— Это выпало у тебя из кармана, — сказал он. — Что это такое?
Джонни отшатнулся, покачивая головой.
Он не скажет им, что это такое. Не скажет никогда. Пусть дядя Эб делает с ним что угодно, но он не скажет. Пусть даже они убьют его.
Дядя Эб шагнул к кристаллу, наклонился и поднял его. Он вернулся к столу, положил на него кристалл и наклонился, разглядывая его разноцветные сверкания.
Тетя Эм подалась вперед на стуле, чтобы тоже взглянуть.
— Что это? — произнесла она.
Они склонились над кристаллом, пристально разглядывая его глаза у них блестели и светились. Тела напряглись, дыхание стало шумным и хриплым. Случись сейчас светопреставление, они не заметили бы его.
Потом они выпрямились и обернулись к Джонни, не замечая кристалла, словно он больше не интересовал их, словно у него была своя задача, и он выполнил ее, и больше не был нужен. В них было что-то странное, нет, не странное, но необычное.
— Ты, наверное, голоден, — обратилась к Джонни тетя Эм. — Я приготовлю тебе поужинать. Хочешь яичницы?
Джонни проглотил слюну и кивнул. Дядя Эб снова сел, не обращая на кристалл никакого внимания.
— Знаешь, — сказал он, — я видел как-то в городе перочинный ножик, как раз такой, какой тебе нужен.
Джонни почти не слышал его. Он стоял, замерев, и прислушивался к потоку любви и нежности, заливавшему весь дом.
ПОМЕХИ
Murray Leinster • Interference • Astounding Science Fiction, October 1945 • Перевод В. Гольдича, И. Оганесовой
Шум в эфире поднялся в восемь часов, и уже через пять минут в офисе Американского радиовещания стоял жуткий крик. Безобразия начались где-то в Бруклине, и в радиусе тридцати миль — а это пятнадцать миллионов клиентов — на всех телеэкранах возникли дикие помехи, а радиоприемники отвратительно зашипели. Это произошло как раз перед «Часом Мелбы», когда в эфире появляется Крошка Энджи, а без него народ просто не может обойтись. Так что, когда на видеоканалах в это самое время поднялся шум, служащие офиса начали повсеместно заламывать руки и жалобно стенать, а машины, оборудованные локаторами, — все до единой — отправились на охоту.
Определить направление поиска было совсем не трудно. Вот только, как и всегда, когда имеешь дело с короткими волнами, приходится приложить немало усилий, чтобы локализовать источник помех. Мы с Мортом три раза объехали вокруг квартала, прежде чем Морт сообразил, что он целиком занят огромным складским помещением с изоляцией из алюминиевой фольги, которая экранирует все сигналы. Вот почему на наших мониторах появлялись лишь помехи!
Когда мы немного отъехали от здания и описали приличный круг, снова появилось отчетливое изображение, и нам удалось обнаружить три места, где лучи двух отражателей исходили из двух направлений одновременно. Не помогло. В офисе по-прежнему раздавались отчаянные вопли, которые мы слышали по внутренней связи, — нам сообщали, что Крошка Энджи должен выйти в эфир через двадцать минут, пятнадцать, что к ним поступило две тысячи жалоб, что звонил мэр и спросил, в чем дело, а компания «Пинки-Пэнк» уже выставила штраф на основании того, что прекращены передачи, и если что-нибудь не будет сделано срочно и так далее…
В конце концов мы нашли источник шума, он находился в квартале облупившихся жилых домов с частными и съемными квартирами. Настоящие трущобы! Самое отвратительное, когда имеешь дело с короткими волнами, заключается в том, что стоит тебе приблизиться к их источнику, как сигнал начинает отражаться от каждого имеющегося в округе горшка и чайника, а ты получаешь вторичные отраженные сигналы. Мы с Мортом выбрались из машины и приступили к работе. Вскоре появились другие аварийщики, и мы разделили улицу на сектора.
