самому вести машину, а он не очень хороший водитель. Миссис Хоукс поднялась, как обычно, в десять часов. Позавтракала, провела час в оранжерее, где она занимается цветами, и в одиннадцать уехала в город Она собиралась сделать кое-какие покупки. Вернулась миссис Лин в четыре часа и занялась туалетом. Хозяин вернулся в шесть вечера. Обедал он один. Она посидела с ним за столом и лишь выпила кофе. Они немного повздорили из-за поездки в Санта-Роуз. Затем она собралась и уехала.
— Повздорили? Муж не хотел отпускать жену одну?
— Нет, сэр. Он отказался ехать сам, но не возражал против поездки миссис Лин.
— Вы сказали, что она уезжала в город за покупками. Что она купила?
— Шляпу, сэр. Огромная коробка, в пей была шляпа. Белая с большими полями.
— А где обедает ваша хозяйка, когда выезжает в город?
— Этого я не знаю, сэр. Есть несколько фешенебельных ресторанов, которые они посещают, когда выезжают в театр или на концерт. Я как-то слышал название «Шали». Я запомнил, потому что моя покойная супруга любила духи с таким названием.
— Лин звонила кому-нибудь в этот день?
— Да, сэр. Перед отъездом в город она позвонила доктору Уайллеру и своей сестре.
— Вы не помните, о чем шел разговор?
— Нет, сэр. Я не слышал. Единственно, что могу сказать, миссис Лин крикнула в трубку: «Ладно. Дэлла, если останется время, забегу на несколько минут».
— Речь идет о ее сестре?
— Дэлла Ричардсон — родная сестра миссис Хоукс.
— У нее, кажется, неплохой бизнес в городе?
— Дом моделей.
— В котором часу уехала миссис Хоукс в Санта-Роуз?
— Мне кажется, не было еще семи часов вечера. Хозяин меня предупредил, что должен приехать мистер Уайллер к восьми часам, сам он поднялся в спальню и попросил не тревожить его до приезда гостя.
— В котором часу приехал доктор?
— В начале девятого. Я проводил его в гостиную и поднялся наверх к хозяину.
— Вы зашли в спальню?
— Нет. Я постучал. Он ответил, что через пять минут спустится.
— Чем они занимались?
— Играли в шахматы.
— Вы обслуживали в течение всего вечера?
— Нет, сэр. Я лишь подал им напитки, и мистер Хоукс сказал, что я ему больше не понадоблюсь. У меня разыгралась мигрень, я ушел к себе и лег спать.
— Кто из прислуги в этот вечер находился дома?
— Никого, сэр. Только Джозеф, наш сторож. Он спит до восьми вечера, а с девяти до утра следит за сигнализацией, бродит по участку… Ну вроде, как бы выполняет свою работу. Он очень стар, сэр…
— У вас нет собак?
— Есть. Но хозяин терпеть не может собак, и их держат под замком.
— Но пожилой человек не сможет защитить дом от грабителей! Это же ясно!
— Ограда очень надежна, сэр. Практически ее нельзя преодолеть. К тому же сработает сигнал тревоги. В самом крайнем случае можно включить рубильник.
— Что это значит?
— Я не знаю, использовали его или нет, но, если включить этот рубильник, ограда попадает под высокое напряжение, по ней пропускается электричество.
— Кто придумал этот варварский способ зашиты?
— Делал эту систему один немецкий инженер, бывший военнопленный времен войны с Гитлером. Он сделал эту систему в больнице. После побега умалишенных из Центра Ричардсона вся округа была перепугана. Вы помните этот ужасный случай?
— Когда это случилось?
— Семь лет назад.
— После смерти профессора Ричардсона?
— Да. Спустя полгода. Тогда уже Центр возглавлял доктор Хоукс.
— По его распоряжению провели эти работы? Я говорю об электрификации ограды.
— Да, сэр.
— Как хозяин относится к прислуге?
— Очень ровно, сэр. Он ученый, очень замкнутый, но никогда не допускает грубостей по отношению к персоналу.
— Спасибо, Гилберт. У меня больше нет к вам вопросов. Покажите мне территорию усадьбы и гараж. Я хотел бы поговорить еще с шофером.
— Да, конечно. Он у себя в каморке.
— В каморке? Я не видел ни одной каморки в этом доме.
— Рокки занимает небольшую комнату над гаражом.
Мы вышли в сад. Обходить территорию усадьбы я не стал, такая прогулка заняла бы много времени, и я решил отложить это на другой раз. План действий на сегодняшний день у меня сложился, и по моим прикидкам на его осуществление уйдет весь оставшийся день.
Гилберт провел меня но восточной аллее, где за манговыми деревьями уютно спряталось двухэтажное строение. Первый этаж занимал гараж с широкими воротами на три-четыре машины, второй — походил на что-то вроде мансарды.
Мы обошли дом с тыла, там находились две двери. Одна вела в гараж, другая — на второй этаж. Глазомер подвел меня на этот раз. Здесь вполне можно разместить машин пять, но я увидел лишь одну: темно-синий «Линкольн» в отличном состоянии, сверкающий даже в полумраке помещения. В углу стоял мотоцикл. «Харлей» послевоенного выпуска, но в отличном состоянии. Помещение было вычищено и хорошо проветрено.
— Мне не очень хочется подниматься наверх, Гилберт, не могли бы вы попросить Рокки спуститься вниз?
— Разумеется, сэр.
Пока дворецкий ходил за шофером, я осмотрелся в гараже. Можно дать хорошую характеристику человеку, который следит за автохозяйством семьи. Весь инструмент был развешан по стенам, у каждого ключа или отвертки был свой крючок. Слесарный верстак сверкал, словно era каждый час полировали.
Мне было непонятно только одно, зачем Хоуксу понадобился такой автомобиль? Шестиместный «Линкольн» — громоздкая машина, чуть ли не с бронированными стеклами. Выпуск сорок пятого года. В то время Рузвельт ездил на таком катафалке, теперь эти тяжеловозы вышли из обихода, и если хозяин заботится о своем престиже, то такой танк ему его не придаст.
Гилберт вернулся минут через десять с молодым парнем с заспанной физиономией.
— Это Рокки. сэр.
Взъерошенные черные кудри, скуластое смуглое лицо, вздернутый нос, тонкие губы и глаза, похожие на угольки. Парень нахмурил сросшиеся на переносице густые брови и впился в меня взглядом, будто я пытался у него что-то украсть.
— Твой хозяин, Рокки, нанял меня па работу. Некоторое время я проведу в имении, и все живущие в нем должны отвечать на мои вопросы.
— Мне уже сказали об этом.
Голос его звучал резко. Он дернул головой, словно воротник кожаной куртки натирал ему шею. Парень имел атлетическое сложение, хороший рост и вполне мог бы заняться спортом. Я ожидал увидеть нечто другое. С его данными работать шофером у аристократов глупо, если в этом, конечно, нет особого интереса.
