– А тебе не кажется, что мы лупим из пушки по воробьям? – осторожно поинтересовался он, давая «задний ход».
Глаза у генерала стали почти черными, и полковник почувствовал, что сейчас он прокусит ему и сапог, и шею, и голову. И что-нибудь еще в придачу. Но Диденко лишь усмехнулся.
– Если упустим «гостя», в пушку эту вместо ядра затолкают нас. Точнее, тебя, Карасев, – пояснил шеф. – Еще раз проколешься, и будем подыскивать тебе другую работу, более подходящую твоим скромным способностям.
Высокий эсбэушный чин немного помолчал и добавил:
– Наш сталкер – единственная ниточка к «гостю».
«Этот себя еще проявит, – подумал он: – Проявит – никому мало не покажется».
– Вашу мать!
Полковника Карасева трясло от злости и бессилия. Его щеки и лоб покрыли розовато-зеленые пятна, а желваки ходили ходуном, отчего лицо смахивало на развевающийся флаг какой-то экзотической страны. Группка солдат поблизости жалась от страха к своему командиру, но тот и сам сейчас мечтал оказаться где-нибудь подальше отсюда.
– Я же кричал вам, идиотам, «не стрелять»! – Полковник шипел, как разъяренный варан. – Какого хрена вы палили по нему, козлы?!
– Товарищ полковник!.. – Майора вэвэшников мелко трясло. – В воздух стреляли. Посмотрите сами: ну нету пулевых следов! Летел ведь как ненормальный, догнать не могли!
Полковник едва сдерживался, чтобы не прикончить майора на месте. Это был конец… Единственная ниточка, которую они кропотливо плели целый год буквально из воздуха, была оборвана безвозвратно. Эти уроды понятия не имели, что они натворили. Скоты безмозглые…
Он постоял еще минуту, пытаясь прийти в себя, затем развернулся на каблуках и пошел в сторону казарм, ссутулившись, как старик.
А солдаты остались возле покосившей каптерки, и на душе у них скребли черные кошки. Даже командир чувствовал себя не в своей тарелке. Он вытер вспотевший лоб рукавом и, хмуро глянув на своих незадачливых бойцов, коротко приказал:
– Построиться. Сержант, веди в казармы.
– Вась, – отозвал он в сторонку старшину, – зашли бойца в оружейку. Пусть там возьмет брезент для переноски.
Старшина, рослый парень лет двадцати пяти, взглянул вопросительно:
– К доктору?
– Да. Отнесите его к врачу. Пусть он там сделает что полагается. Возьми себе кого-нибудь в помощь.
Строй двинулся к казармам, а молоденький солдатик, получив задание от старшины, побежал к серому штабному зданию, одиноко стоящему в паре сотен метров.
Возле полуразрушенной каптерки остались лишь старшина с сержантом. Ночь была на подходе. Солнце оросило закатной кровью горячую степную пыль, рассыпав брызги по рваным клубкам низко стелющейся колючей проволоки, покрывающей военную учебно-тренировочную полосу. Теплые солнечные лучи омывали на прощанье разрушенное аномалией одноэтажное здание, а сама «разрушительница» пульсировала среди степи, как огромное живое сердце, источая голубоватое сияние и такую агрессивную мощь, что ни одно живое существо не смело приблизиться к ней.
А еще солнце освещало двух мужчин, оставленных тут для скорбного и неприятного дела. И мертвеца возле их ног. Это был юноша лет шестнадцати, но определить возраст теперь было возможно лишь по угловато-подростковому телу. Точнее, тому, что от него осталось.
Лицо, разбитое и обезображенное, словно его порубили тяжелым тесаком. Правый глаз вытек. Раздробленная рука и свернутая шея довершали картину трагедии, разыгравшейся здесь несколько минут назад. При виде столь страшной картины даже бывалый майор испытал сильное потрясение. Об остальных и говорить нечего.
Старшина снял с пояса рацию.
– База, я взводный. – Он с благодарностью взял протянутую приятелем сигарету. – Соедините с дежурным офицером.
В динамике послышалось шуршание, и с минуту из-за помех ничего было не разобрать. Наконец сквозь скрежет и шипение пробился знакомый хрипловатый голос:
– Чего тебе, Вась?
– Товарищ капитан, сейчас боец за переноской придет. Скажите кладовщику, чтобы полиэтилена кусок ему отрезал два на три. У нас одного переломало – чтобы брезент кровью не пропитался.
– Скажу.
Старшина окинул мрачным взглядом красновато-мутное марево на горизонте.
– Башка болит. – Он бросил недокуренную сигарету. – Выброс надвигается.
Вскоре прибежал солдатик с большим свертком под мышкой. Тело мертвого юноши обернули полиэтиленом, положили в брезентовую переноску, и трое солдат, подхватив скорбную ношу, молча понесли ее в санчасть.
Как бы ни были расстроены солдаты, это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось сейчас в кабинете оперуполномоченных Службы безопасности Украины. Генерал Диденко в ярости так надавил на своего подчиненного, что у физически здорового полковника резко прыгнуло давление, пришлось вызывать врача. Пока полковник отлеживался в соседней комнате под капельницей, генерал успел отыграться на всех, кто попался ему под руку. Минут через сорок он пришел в себя, полковнику строго приказал лежать – еще инсульта не хватало! – а сам принялся срочно разруливать ситуацию. Вначале вызвал штатного особиста, капитана СБУ, который постоянно находился в части. В отсутствие временно выбывшего из игры полковника опереться генералу больше было не на кого.
– Сталкер знает? – Диденко смотрел на капитана взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
У того оказались на удивление крепкие нервы.
– Если вы о Волконенко – да.
– Откуда?
– Окно его камеры выходит на огневую полосу: он видел, как солдаты несли труп.
Диденко стиснул зубы: скрыть от их подопечного гибель его брата уже не удастся.
– В каком он состоянии?
– В шоке.
– А именно?! – раздраженно рыкнул высокий эсбэушный начальник.
– Сначала буйство. Сейчас сделали успокоительное – полное оцепенение, – пояснил капитан. – Я поместил его под наблюдение врача.
– Зачем? – удивился генерал.
– Он же у вас в разработке.
«Соображает», – отметил про себя Диденко и посмотрел на него уже чуть помягче.
– Капитан, возьмите кого-нибудь понадежней, сформируйте конвой. Сталкера нужно сегодня же отправить в Киев.
Но сделать это оказалось куда сложней, чем он предполагал.
– Да вы что, сговорились? – Диденко поперхнулся от неожиданности. – Командир, твои орлы что, ночью разучились летать?!
Генерал не верил своему собственному уху, приложенному к телефонной трубке: на другом конце провода командир части только что отказался дать ему вертолет для транспортировки сталкера.
– Что значит «нельзя лететь»?! – гремел в трубку Диденко. – Да плевал я на твою аномальную активность! Здесь все время что-то творится!
