Через шесть лет у него был штаб, который он сам сформировал, и вполне приемлемая работа, которая в основном заключалась в сохранении мира между порой весьма непредсказуемыми планетарными правительствами и еще более взбалмошными астероидными поселениями. Политические лидеры уважали его твердость и справедливость.
Его известный своей беспристрастностью подход главным образом сформировался в то время, когда он в возрасте тридцати двух лет служил лейтенантом на фрегате, который был направлен к Джантриту с целью оказания помощи эденистам в подавлении какого-то вооруженного мятежа (такая формулировка в те времена звучала совершенно невероятно). Экипаж фрегата беспомощно наблюдал за взрывом антивещества, а затем в течение трех дней совершал утомительные и чаще всего безуспешные маневры, целью которых было спасение уцелевших после трагедии эденистов. Однажды, когда кораблю удалось подойти к разрушенной орбитальной башне, Самуэль Александрович возглавил одну из спасательных партий. Благодаря героическим усилиям, за которые он впоследствии получил благодарность командования, ему и его людям удалосьспасти восемнадцать эденистов, которые оказались замурованными в трубчатых сотах полипа. Но пробившись в одно из помещений, они обнаружили, что оно завалено трупами. Это была детская дневная группа, которая погибла от резкой декомпрессии. Когда, опустошенный ужасом, он плыл по этому страшному помещению, то понял, что эденисты точно такие же люди, как и он сам, и что они так же как он склонны совершать ошибки. После этого эпизода двусмысленные высказывания его приятелей-офицеров в отношении высоких чужаков, которые пользуются биотехнологиями, вызывали в нем крайнее раздражение. С тех пор он посвятил все свои помыслы делу укрепления мира.
И вот звездолет «Юридайс» доставил на Трафальгар диск капитан-лейтенанта Келвина Соланки, в котором сообщалось о существовании небольшой вероятности (Соланки не испытывал никакого желания связывать себя категорическими утверждениями) того, что Латон все еще жив и вернулся из изгнания. Получив такие сведения, Первый адмирал Самуэль Александрович проявил большой личный интерес к ситуации, сложившейся на Лалонде.
Когда дело касалось Латона, Самуэль Александрович забывал о присущей ему справедливости и желании, чтобы свершилось правосудие. Он просто хотел, чтобы Латон был мертв. И на этот раз не должно произойти ошибки.
Чтобы выделить наиболее важные моменты, его подчиненные отредактировали записи нейронных процессоров Мерфи Хьюлетта, повествующие о роковой экспедиции отряда морских пехотинцев в джунглях Лалонда. Но даже после всех сокращений продолжительность воспоминаний составила три часа. Очнувшись от дикой жары и изматывающей влажности Лалонда, Самуэль Александрович в течение четверти часа приходил в себя. Затем он сел в электрокар и поехал в лаборатории разведки флота.
Жаклин Кутер содержалась в помещении для проведения допросов. Это была тюремная камера, вырубленная в скале и отделенная от основного помещения прозрачной стеной из металлизированного силикона, структура которого была усилена генераторами молекулярной связи. В одной части камеры находились кровать, раковина, душ, туалет и стол, а другая часть помещения скорее напоминала операционную. Здесь находилась регулируемая кушетка и некоторое количество приборов, необходимых для проведения анализов.
Одетая в зеленую больничную пижаму, она сидела за столом. Вместе с ней в камере находились пять морских пехотинцев, четверо были вооружены винтовками с химическими зарядами, а пятый — термоиндукционным карабином.
Стоя с другой стороны прозрачной стены, Самуэль Александрович наблюдал за неряшливой женщиной. Комната наблюдения, в которой он находился, напоминала мостик военного корабля. Помещение кубической формы было сделано из белого композита. Вдоль прозрачной стены проходил изогнутый ряд пультов. Обезличенность помещений слегка его раздражала, создавалось впечатление, что это виварий, но только очень большого размера.
Ничуть не смутившись, Жаклин Кутер выдержала его взгляд. Жена простого фермера с захудалой колониальной планеты никогда не смогла бы так поступить. Дипломаты, за плечами которых был восьмидесятилетний опыт лицемерия, покрывались потом, когда Самуэль Александрович останавливал на них свой взгляд.
Ощущение подобное нынешнему он испытал, когда на какой-то из официальных встреч посмотрел в глаза мэру одного из эденистских обиталищ. Тогда он понял, что за взглядом мэра стоит единый интеллект всех взрослых жителей обиталища. Это был оценивающий адмирала взгляд.
«Кем бы ты ни была, — подумал он, — но ты не Жаклин Кутер. Это тот самый случай, которого я боялся с тех самых пор, как принял присягу. Новая угроза, та, что за пределами нашего понимания. И забота о том, как ей противостоять, неизбежно ляжет тяжким грузом на плечи моего флота».
— Вы еще не выяснили, в чем суть метода зомбирования? — спросил он у доктора Гилмора, который возглавлял исследовательскую группу.
Доктор лишь сокрушенно развел руками.
— Увы, еще нет. Она, несомненно, находится под контролем какой-то внешней силы, но мы еще не в состоянии определить, где находится та точка, через которую осуществляется контроль над ее нервной системой. Я являюсь специалистом по нейронным процессорам, но в нашей группе есть несколько физиков. Однако у меня нет никакой уверенности в том, что мы обладаем теоретическими знаниями, которые могли бы объяснить сущность этого феномена.
— Скажите, что вы успели сделать.
— С целью найти импланты мы осмотрели все ее тело и провели сканирование нервных окончаний. Вы видели, что делали на Лалонде она и другие зомбированные колонисты?
— Да.
— Способность создавать белые огненные шары и отправлять электронные импульсы логически можно объяснить наличием какого-то механизма фокусировки. Но мы его не обнаружили. Если этот механизм существует, то он меньше наших нейронных процессоров, причем намного меньше. Во всяком случае, его размеры не должны превышать размеров атома, а может быть даже субатома.
— Может быть, это как-то связано с биологией? С каким-нибудь вирусом?
— Вы имеете в виду полиморфный вирус Латона? Нет, ничего похожего на него не обнаружено, — он отвернулся и подозвал исследователя по имени Юру.
К ним подошел высокий чернокожий эденист, который работал за пультом наблюдения.
— Вирус Латона нападает на клетки, — пояснил он, — особенно на нервные клетки, изменяя их состав и ДНК. Насколько мы можем судить, структура мозга этой женщины осталась совершенно неповрежденной.
— Если она с расстояния более ста метров сумела вывести из строя боевую электронику морских пехотинцев, то как вы можете быть уверены в том, что ваши приборы дают верные показания? — спросил Самуэль Александрович.
Ученые переглянулись.
— Мы рассматривали возможность вмешательства, — согласился Юру, — следующим этапом наших исследований будет получение образцов тканей, которые мы изучим вне зоны действия ее способностей. Если, конечно, она позволит нам взять эти образцы. Потребуется приложить много усилий, если она откажется с нами сотрудничать.
