— Это все, что ты хотел мне сказать, Льюис? — Латон вытащил свой собственный нож, который вместе с ножнами возник у него на поясе как по мановению волшебной палочки Полуметровое энергетическое лезвие угрожающе вибрировало. — Я намерен освободить Сиринкс и предупредить Согласие Атлантиса, объяснив суть угрозы, с которой они столкнулись. Впрочем, остальные вселившиеся представляют собой некоторую проблему. Так вот, мне нужно, чтобы ты подавил их, Льюис. Я уж попользуюсь тобой на полную катушку.
— Никогда! Я не буду тебе помогать.
Латон подошел еще на шаг.
— Данный вопрос не подлежит обсуждению. Во всяком случае, с твоей стороны.
Льюис попытался убежать, хотя и знал, что это невозможно. Бетонные стены сжались, уменьшив помещение склада сначала до размеров теннисного корта, потом до размеров комнаты и наконец превратив его в куб, каждая из сторон которого не превышала пяти метров.
— Льюис, мне нужно получить контроль над энергетическими выбросами, над мощью, которую порождает столкновение непрерывностей. Для этого мне нужно получить твое подлинное «я», то есть отказаться от управления твоей личностью
— Нет! — успел крикнуть Льюис, подняв руки в тщетной попытке защититься от опустившегося со свистом лезвия. Он снова услышал тот жуткий скрежет, с которым переломилась и разлетелась на части его кость. Вспышка нестерпимой боли вывела его из состояния полного оцепенения. Пульсирующие потоки крови хлынули на пол из его обрубленной по локоть руки.
— До свидания, Льюис. Быть может, пройдет некоторое время, прежде чем мы вновь столкнемся друг с другом. Тем не менее я желаю тебе как можно быстрее найти меня.
Оказавшись в луже собственной крови, Льюис поскользнулся и, рухнув на пол, откатился в угол.
— Ублюдок, — прошептал он посиневшими губами. — Ну давай, делай свое дело. Получи то, что хотел, сраный гомосек! Теперь ты можешь радоваться.
— Извини, Льюис, но как, я тебе уже сказал, я намерен воспользоваться тобой по полной программе. На самом дел это напоминает вампиризм — хотя, боюсь, что ты не поймешь всей иронии этого сравнения. Для того чтобы механизм перехода сработал, ты в течение всей пирушки должен оставаться в сознании, — Латон криво улыбнулся. Он примирительно посмотрел на Льюиса.
До него наконец дошло истинное значение того, о чем говорил эденист. Льюис заорал. Он продолжал кричать, когда Латон поднял обрубок его руки и впился в него зубами.
Внезапно освещение Перинка вновь стало нормальным. В окнах жилых башен снова засверкал алмазно-голубой свет. На извилистые тропинки парковой зоны падал оранжевый свет волшебных фонарей. По всей окружности острова сверкали огни посадочных площадок, а плавучие причалы напоминали флюоресцентные корни каких-то растений, бросавших свет на неподвижное зеркало воды.
Оксли подумал, что все это похоже на какое-то волшебство. Столь безжалостно обманутая, эта красота оказала столь радушный прием самому отвратительному злу.
— Прошу вас, Оксли, немедленно идите на посадку, — раздался голос Лагона. — У меня мало времени, они оказывают мне сопротивление.
— На посадку? — Оксли почувствовал, что скорее прорычал, чем произнес это слово. В его голосе смешались гнев и злая ирония. — Покажи мне, где ты, и я приду к тебе, Латон. Я упаду в твои объятия со скоростью света. Покажись!
— Не будьте идиотом. Сейчас я Перник.
— Где Сиринкс?
— Она жива. «Энон» подтвердит это. Но вы должны немедленно ее забрать, ей необходима срочная медицинская помощь.
— «Энон»? — Направляя свой мысленный вопрос в сторону орбиты, Оксли на уровне подсознания чувствовал, что в этот момент Латон передает Согласию Атлантиса огромное количество информации.
Ментальный образ космоястреба скорее напоминал рой беспорядочных мыслей. Но он сумел остановить свое безумие и теперь покидал мезосферу, целеустремленно поднимаясь к своей орбите. Его эффект искажения вырабатывал ускорение, равное всего лишь одной десятой g.
— «Энон», она жива?
— Да.
Эмоциональнй настрой космоястреба был настолько сильным, что глаза Оксли увлажнились от слез.
— Оксли, — раздался голос Рубена, — если есть хоть какой-то шанс… пожалуйста.
— Хорошо, — он посмотрел на остров. Над его поверхностью то ярко разгорались, то затухали крошечные точки. Это были звезды, продолжительность жизни которых измерялась долями секунды. Зрелище было похоже на волшебство, хотя он и не любил слишком задумываться над тем, в чем причина их столь короткой жизни.
— Согласие, мне соглашаться?
— Да. Ни один другой космоплан не успеет во время прибыть на Перник. Доверься Латону.
«Ну вот, свершилось. Похоже, теперь наконец-то свихнулась вся Вселенная».
— Вот черт. Ладно, иду на посадку.
Совершая посадку на одну из площадок, Оксли заметил, что в центральной парковой зоне полыхает пожар. Затем он увидел космоплан. Он лежал на боку с оторванными крыльями. Стойки шасси смотрели в небо, а фюзеляж раскололся в районе центральной части. Тела были разбросаны по полипу вокруг основания ближайшей жилой башни. Большинство из них выглядело так, как будто они попали в огненный шквал. Кожа почернела, лица обгорели до неузнаваемости, одежда все еще дымилась.
Вдалеке прогрохотал взрыв. Из окна, которое выходило на другую сторону парка, вырвался шар оранжевого пламени.
— Они учатся, — бесстрастно заметил Латон. — Собравшись вместе, они могут отразить мои энергетические атаки. Хотя в конечном счете это им не поможет.
Нервы Оксли были на взводе. Он все еще считал, что это какая-то огромная ловушка. Бронированные челюсти каждую секунду могут захлопнуться, а беседа, может быть, является лишь спусковым механизмом.
— Где Сиринкс?
— На подходе. Открой переходный тамбур флайера.
Он почувствовал, что Согласие пытается сгладить ощущение тревоги, вселяя в него храбрость. Он и сам не мог понять, почему отдает приказ убрать ионное поле и открыть переходный тамбур.
Слабые крики и протяжный визг металла, который испытывал огромное давление, проникли в кабину флайера. Оксли втянул в себя воздух, пытаясь определить его запах. Пахло морской водой и затхлой гнилью, привкус которой остался у него во рту. Крепко зажав пальцами нос, он направился в кормовую часть аппарата.
Тем временем к флайеру приближался трехметровый гигант. У него фактически не было лица, а обнаженная кожа имела бледно-кремовый оттенок. Огромное существо было начисто лишено волосяного покрова. В своих вытянутых руках он нес какое-то тело.
«Энон», — догадался Оксли. В это же время «Энон» делал отчаянные попытки рассмотреть тело глазами пилота флайера. Оксли почувствовал его незримое присутствие и огромное волнение.
