За все это время он видел доктора Алкад Мзу ровно два раза. Большую часть перелета она сидела у себя в каюте. Несмотря на анальгетические блоки и налепленные на руки и ноги медицинские нанопакеты, она еще страдала от полученных травм. Капитана еще удивило то, что доктор не позволила Залтаву запрограммировать пакеты, чтобы избавить ее от старой травмы колена. Сдаваться никто из них тоже не собирался. Они обменялись парой слов — Алкад формально извинилась за причиненные неприятности и нанесенные капитану травмы, Мейер сообщил ей полетный график. И это было все.
Прибыв на Ньиру, доктор без спора выплатила оговоренную сумму плюс пять процентов надбавки и отбыла. Черри Варне осмелилась спросить ее, куда, но Алкад только улыбнулась своей мертвенной улыбкой и ответила, что этого лучше не знать никому.
И она исчезла из их жизни так же загадочно, как вошла в нее.
Мейер тридцать шесть часов провел в госпитале, пройдя через несколько инвазивных процедур, чтобы восстановить уничтоженных нейросимбиотов, и еще два дня отходил и обследовался, прежде чем ему дали разрешение на вылет.
Когда он появился в рубке «Юдата», Черри Варне чмокнула его в щеку.
— Приятно тебя снова видеть.
Мейер поморщился.
— Спасибо. Я там немного волновался…
— Тыволновался?
— Я боялся, — заявил «Юдат».
— Знаю. Но все кончено. И кстати, по-моему, ты вел себя прекрасно, пока я был в отключке. Я тобой горжусь.
— Спасибо. Но повторять я бы не хотел.
— И не придется. Думаю, мы вышли из того возраста, когда хочется показать себя.
— Да!
Мейер вопросительно глянул на троих членов своего экипажа.
— Кто-нибудь имеет понятие, что случилось с нашей чокнутой пассажиркой?
— Боюсь, что нет, — ответил Азиз. — Я поспрашивал в порту и узнал только, что она наняла себе чартерный рейс. И больше ни байта.
Мейер устроился на командном ложе. В глубине глазниц все еще подрагивала боль. Капитан уже побаивался, что она так никогда и не пройдет, хотя врач уверял, что это маловероятно.
— Неплохо. Думаю, Мзу была права, когда заметила, что нам лучше не знать о ней ничего.
— Теоретически — да, — раздраженно бросила Черри. — Вот только вся толпа шпиков видела, что это мы забрали ее с Транквиллити. Если она действительно так опасна, то мы здорово влипли. Нам захотят задать пару вопросов.
— Знаю, — вздохнул Мейер. — Боже, в мои-то годы попасть под прицел королевского разведывательного агентства…
— Можем пойти прямо к ним, — предложил Халтам. — Потому что давайте не хорохориться: захотят, так найдут. А если мы пойдем к ним напрямую, то покажем, что мы не самые главные в этом ее заговоре.
Черри презрительно фыркнула:
— Ага. Сунуть голову в пасть королевской тайной полиции… Не пойдет. Я о них много всякого слышала. И не я одна.
— Именно, — парировал Халтам. — Они могут стать очень серьезными врагами.
— А что ты думаешь, Мейер? — спросил Азиз.
Как раз думать Мейеру не хотелось. Хотя в госпитале его гуморальный баланс восстановили идеально, усталость все еще пряталась в каждой клеточке. Ох, если бы кто-то мог снять с него это бремя… и это был ответ или хотя бы приличная отговорка.
— Хорошая мысль, — прокомментировал «Юдат». — Она славная.
— Есть человек, который мог бы нам помочь, — проговорил Мейер. — Если она еще жива. Я ее не видел уже лет двадцать, и она уже тогда была стара.
Черри подозрительно покосилась на него.
— Она?
Мейер ухмыльнулся.
— Ага. Она. Эту даму зовут Афина, она эденистка.
— Да они хуже проклятого королевского разведывательного агентства, — запротестовал Халтам.
— Кончай. Не время для предрассудков. Общее качество всех эденистов — честность, а про королевское разведывательное агентство этого не скажешь. Кроме того, к ним агенты королевского разведывательного агентства не смогут внедриться никогда.
— И ты уверен, что она нам поможет? — спросила Черри.
— Не обещаю. Могу сказать одно: поможет, если это ей под силу. — Он оглядел своих товарищей. — Есть альтернатива?
Альтернативы не было.
— Ладно. Черри, сообщи в диспетчерскую, что мы отбываем. И так задержались.
— Есть, сэр.
— А ты продумай последовательность прыжков к Солнечной системе.
— Разумеется, — ответил «Юдат» и добавил почти тоскливо: — Интересно, «Энон» будет у Сатурна, когда мы прилетим?
— Кто знает… Но интересно было бы глянуть, какой она выросла.
— Может быть. Мы давно не виделись.
Первым скачком они одолели двенадцать световых лет. Со вторым корабль отдалился от системы Нарока еще на пятнадцать. И Мейер, уверенный, что черноястреб оправился от потрясения, отдал команду прыгнуть в третий раз.
Под неимоверным давлением растровых клеток расползался вакуум. «Юдат» легко вошел в провал, перегоняя энергистическис потоки, циркулировавшие в его тканях, чтобы поддерживать континуум псевдовакуума, сомкнувшийся вокруг корпуса. Мимо коралловых выступов проплывало расстояние, лишенное длины.
— Мейер! Что-то случилось!
Мысленный вопль потряс капитана, точно оплеуха.
— О чем ты?
— Провал смыкается. Я не могу привязать растр искажения к координатам выхода.
Связанный с разумом черноястреба, Мейер и сам ощутил, как меняется псевдовакуум, расплываясь, пульсируя вокруг корпуса, точно туннель червоточины состоял из взбаламученного дыма. «Юдат» не мог придать им необходимую стабильность.
— Что происходит? — спросил он, начиная паниковать.
— Не понимаю. В червоточине действует иная сила, она взаимодействует с моим искажающим полем.
— Перемоги ее. Давай, вытаскивай нас отсюда.
Поток энергии хлынул в растровые клетки черноястреба, усиливая искажающее поле, но интерференция только усилилась. «Юдат» ощущал, как по псевдостенкам червоточины идут волны. Две из них коснулись корпуса, и корабль содрогнулся.
— Не работает! Я не могу поддерживать такую мощность!
— Спокойно, — умолял черноястреба Мейер. — Это может быть временно.
Разум его ощущал, с какой скоростью утекает энергия. При таких неимоверных затратах резерва должно было хватить едва на девяносто секунд.
Пытаясь сберечь энергию, «Юдат» уменьшил мощность искажающего поля, и вдоль червоточины прокатилось цунами, ударив по корпусу. По рубке разлетелось все, что не было приделано к месту. Мейер инстинктивно вцепился в ложе, хотя его прикрыла сетка-фиксатор.
