— Наши адовы ястребы справятся с любым кораблем эденистов, — ответила Кира. — Проникнуть внутрь Валиска они не могут, так что им остается наблюдать с безопасного расстояния. Я не считаю их проблемой, а тем более угрозой.
— Возможно, адовы ястребы и справятся с космоястребами, но что заставит их охранять нас?
— Дариат? — бросила Кира, раздраженная необходимостью обращаться к нему снова. Но именно он придумал, как обеспечить верность адовых соколов Валиску.
— Души, одерживающие звездолеты, станут служить нам столько, сколько мы захотим, — ответил Дариат. — У нас есть то, что им нужно больше всего, — людские тела. Потомки Рубры могут связываться по сродству с черноястребами «Магелланик ИТГ». А значит, души способны выходить из адовых соколов тем же путем, которым вошли, и одерживать эти тела. Во время захвата мы поймали достаточно потомков Рубры, чтобы каждого одержателя кораблей обеспечить отдельным телом. И все они хранятся в ноль-тау и ждут.
— Ждут чего? — спросил Проктор. — Вот что меня тревожит. Я вообще не понимаю, ради чего мы затеяли этот спор.
— И что ты в таком случае предлагаешь? — поинтересовалась Кира.
— Да это очевидно! Уходим! Немедля! Нам это под силу, мы сможем выдернуть Валиск из этой вселенной. Мы создадим для себя собственный мир, с новыми законами, где нас не будет окружать бесконечная пустота и где мы будем надежно ограждены от бездны. Там нам не будет угрожать ни Рубра, ни эденисты, никто. И мы будем бессмертны!
— Верно, — согласилась Кира.
Большинство одержимых вернулось с того света лишь пару часов назад, но тяга эта уже нарастала — бежать, скрыться от ужасного пустого неба. В замкнутом пространстве Валиска было уютнее, чем на планете, но Кира ненавидела звездоскребы, где из окон видны были голые звезды, так напоминающие о бездне. «Да, — подумала она, — рано или поздно этот мир придется оставить. Но не сейчас». Мысли ее направлял иной, более древний инстинкт. Ведь когда Валиск упадет во вселенную, где все станет возможно для каждого, нужда в лидере отпадет, заглушенная вечным сибаритским наслаждением, искусом, от которого не будет спасения. И тогда она, Кира Салтер, лишится власти. Быть может, это и неизбежно, но торопиться с этим не стоит.
— А как насчет угрозы изнутри? — поинтересовалась она с пронзительным любопытством, точно они уже разобрались с этой простенькой проблемой.
— Какой угрозы? — спросил Станьон.
— А ты подумай. На сколько лет мы собрались покинуть эту вселенную?
— Да я вообще-то не собирался возвращаться, — съязвил Хадсон Проктор.
— Я тоже. Но вечность — это довольно долго, не так ли? А подумать над этим надо уже сегодня.
— И что? — поинтересовался он.
— Сколько человек сейчас находится на Валиске? Станьон?
— Около девятисот тысяч.
— Менее девятисот тысяч человек. А цель жизни, насколько я ее понимаю, в новых впечатлениях. Испытать все, что может предложить тебе мир. — Она мрачновато улыбнулась советникам. — И в каком бы мире мы ни жили, это не изменится. А нас покуда слишком мало, если мы хотим снабжать друг друга новыми впечатлениями до конца вечности. Нам нужно разнообразие, чтобы порождать новизну, или мы будем обречены на бесконечные вариации одних и тех же тем. Через пятьдесят тысяч лет мы так будем тосковать по переменам, что вернемся сюда хотя бы ради развлечения.
Она победила — сомнение и неуверенность прочно засели в их умах.
Хадсон Проктор откинулся на спинку кресла и одарил Киру вялой улыбкой:
— Ну продолжай, Кира. Ты явно все продумала, так в чем решение?
— Есть два варианта. Первый — на адовых соколах эвакуироваться на какой-нибудь террасовместимый мир и начать кампанию заново. Лично мне очень не хочется рисковать. Возможно, шринагарские корабли не смогут прорваться в Валиск, но если мы попытаемся высадиться на планету, это будет напоминать тир для слепых. Или мы можем поступить умнее и притащить людей сюда. Валиск способен поддерживать самое малое шесть-семь миллионов, и это не учитывая наших энергистических способностей. Шести миллионов должно хватить на создание жизнеспособного, обновляющегося общества.
— Ты шутишь. Приволочь сюда пять миллионов?
— Да. На это уйдет время, но сделать можно.
— Привезти несколько человек — да, но такую ораву… Наше население ведь будет прирастать?
— На пять миллионов? Нет. Тогда нам придется обязать всех женщин ходить беременными ближайшие десять лет. Сейчас совет правит, но попробуйте-ка протолкнуть такое решение и посмотрите, что из этого выйдет.
— Я не о нынешнем положении говорю. Я имел в виду — потом. Будем размножаться после ухода.
— Да ну? Это не наши настоящие тела, и дети никогда не будут нашими. Биологический императив нами больше не движет. Эти тела — всего лишь органы чувств для наших разумов, и ничего больше. Я лично размножаться не собираюсь.
— Ладно, даже если предположить, что ты права, в чем я не уверен, как ты собираешься добиться этого? Отправить адовых соколов в пиратские рейды на пассажирские корабли?
— Нет, — уверенно ответила Кира. — Пригласить. Вы видели племена Звездного моста — среди них не меньше недовольных, чем в любой другой культуре Конфедерации. Я-то знаю — я в свое время помогала психологически реабилитировать юнцов, непригодных к современной жизни. Если собрать их вместе, можно двадцать таких обиталищ забить.
— Но как? Что можно такого сделать, чтобы они захотели явиться на Валиск?
— Надо всего лишь найти подходящую приманку.
Даже днем дворец Берли казался непричастным к городу Атерстону: воздвигнутый на небольшом холме, окруженный обширным парком, он возвышался над раскинувшимися вокруг многолюдными районами с подобающе царственным отчуждением. Ночью эта отстраненность становилась поистине величавой. Городские огни столицы превращали ее магистрали, бульвары и площади в кричаще яркую перламутровую сеть, переливавшуюся, точно живая. Дворцовый парк казался озером мрака в самом центре Атерстона, а в его сердце сиял дворец Берли, сиял ярче, чем под полуденным солнцем, в кольце из пяти сотен прожекторов, видимый из любой точки города.
Ральф Хилтч смотрел на дворец при помощи внешних сенсоров челнока морской пехоты. Здание в неоклассическом стиле, составленное из бессчетных крыльев, слепленных под неправильными углами и ограждающих пять роскошных внутренних садов. Хотя был уже час пополуночи, подъездная дорога, прорезавшая парк, была забита машинами настолько, что огни фар сливались в сплошную белую полосу. Несмотря на свой декоративный вид, дворец представлял собой реальный центр правительства, так что, учитывая нынешнее тревожное положение, подобной активности следовало ожидать.
Пилот опустил челнок на одной из посадочных площадок, разбросанных в стратегическом беспорядке по крыше дворца. Сходившего по трапу Ральфа уже поджидал Роше Скарк с двумя ненавязчиво отступившими на пару шагов охранниками.
