— Тоже для равновесия?
— Нет, это против других проблем. Он поддерживает стабильной вашу биохимию, и если невесомость вызовет у вас метаболические сдвиги — датавизирует мне.
— Других проблем? — стыдливо переспросила Луиза.
— Вы ведь знаете, что беременны, не так ли?
Девушка зажмурилась от стыда и резко кивнула. Совершенно незнакомый человек, и тот знает… Ужас какой!
— Надо было сказать Фурею, — мягко укорил ее врач. — Переход к невесомости сильно влияет на физиологию, особенно у непривычных людей. А в вашем состоянии надо было вначале подготовиться, прежде чем садиться в челнок.
Из-под зажмуренных век выкатилась горячая слеза.
— Но с ним вес в порядке? С малышом. Ну пожалуйста, я не знала!
— Тш-ш! — Эндрон успокаивающе погладил ее по голове. — С малышом все хорошо. Вы очень здоровая девушка. Простите, если напугал вас; мы, как я говорил, к пассажирам непривычны. Думаю, вы себя чувствуете не менее неуютно.
— А правда все хорошо?
— Правда. Нанопакет нужен для того, чтобы так было и дальше.
— Спасибо. Вы очень добры.
— Работа у меня такая. А вот насчет вашей диеты… мне придется пошарить по справочникам и проверить, что у нас на борту есть в запасах. С этим я к вам еще подойду.
Луиза открыла глаза и обнаружила, что все равно ничего не видит — слезы заливали глаза. Пришлось долго промаргиваться.
— Давайте вернем вам подвижность, — заметил Эндрон, отстегивая ремни, прижимавшие девушку к кушетке. — Только, пожалуйста, не вертитесь в воздухе, как ваша сестрица.
Говорил он в точности как миссис Чарлсворт.
— Не буду…
Остаток фразы застрял у нее в горле, когда она впервые разглядела врача. Первое, что пришло ей в голову: он сам страдает от какой-то жуткой болезни.
Голова Эндрона ничем особенным не выделялась — мужчина лет шестидесяти, как решила девушка, короткие черные, уже седеющие кудряшки и щеки настолько пухлые, что на них не было ни единой морщинки. Но его тело… Неимоверно широкие плечи поддерживала раздутая грудная клетка. Под глянцево-зеленым корабельным комбинезоном Луиза могла различить каждое его ребро. В школе ей показывали голограммы земных воробьев, и новый знакомец живо напомнил ей эту кругленькую птичку с хрупкими ребрами.
— Что, не видали прежде марсиан? — добродушно заметил врач.
Луиза отвернулась, кляня себя за то, что так пялилась на человека.
— Не уверена. А марсиане все такие?
— Ага. Так что привыкайте. Это, в конце концов, корабль С-2, тут вся команда с Марса… кроме Фурея, конечно, он для того и нужен. Мы не можем посадить челнок на террасовместимую планету. Тяготения не выдержим.
— Как… — Девушка не была уверена, что беседовать на такие темы прилично — все равно что смертельную болезнь обсуждать. — А почему вы такие?
— Генинженерия. Это все намеренно сделано и уже давно. Даже терраформированием нормальной атмосферы на Марсе не создать. Наши предки решили подойти к проблеме с двух сторон. Поскольку мы — коммунистическое общество, все получили модификацию — увеличился объем легких; а это поверх прежних изменений, сделанных, чтобы мы могли выжить в лунном поле тяготения.
— Лунном? — переспросила Луиза, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. — Вы сначала на Луне жили?
— Марс терраформировали лунные жители. Вас в школе этому не учили?
— Э… нет. Я, во всяком случае, еще до этого не добралась.
Насчет коммунизма она решила пока не расспрашивать. Учитывая папины взгляды в этом вопросе, высказываться сейчас было бы не слишком вежливо.
Эндрон мягко улыбнулся ей:
— Думаю, хватит истории. По норвичскому времени уже почти полночь. Вам, полагаю, лучше поспать.
Луиза торопливо кивнула.
Эндрон показал ей простейшие приемы, позволявшие двигаться в невесомости. Важно прибыть в точку назначения не быстро, настаивал он, а точно и легко. Инерцию надо гасить, иначе можно здорово ушибиться.
Под его руководством она добралась до отведенной им капсулы жизнеобеспечения. Салон едва достигал пяти ярдов в поперечнике. В жемчужно-серые стены из зернистого композита были вмурованы какие-то инструменты, мерцавшие зелеными и оранжевыми огоньками под темным стеклом циферблатов. Пластиковые двери, не распахивавшиеся, а растекавшиеся в стороны, вели в три «каюты», где пассажирам полагалось спать (в Криклейде у Луизы гардероб был просторнее). На верхнем ярусе располагалась ванная. Заглянув туда, Луиза отшатнулась в ужасе и поклялась себе не посещать уборной до тех пор, пока они не сядут на какую-нибудь планету.
Стоило девушке проползти в потолочный люк, как Женевьева бросилась обнимать сестру. Флетчер приветственно ей улыбнулся.
— Ну что за чудо! — воскликнула девочка. Она висела в воздухе в шести дюймах от палубы, кружась, точно балерина. Косички-хвостики торчали в стороны под прямым углом к черепу. Когда Женевьева развела руки, вращение замедлилось. Неуловимо быстрое движение пальцами ног — и она подлетела к потолку и ухватилась за крепежную петлю, чтобы погасить момент движения. Она бросила на Луизу восторженный взгляд.
— Спорим, я смогу семь сальто сделать, пока долечу до пола!
— Ты-то сможешь, — устало пробормотала Луиза.
— Ох… — Женевьева тут же покаянно нахмурилась и подплыла ближе к сестре. — Прости. Как ты?
— Теперь неплохо. И нам пора спать.
— Ну Луиза…
— Сейчас же.
— Ну ладно.
Эндрон протянул девочке соску-грушу:
— Это шоколадный напиток. Попробуйте, вам должно понравиться.
Женевьева жадно припала к соске.
— Вы вполне оправились, сударыня? — спросил Флетчер.
— Да, Флетчер, спасибо.
Они долго смотрели друг на друга, не замечая, как приглядывается к ним Эндрон.
Один из инструментов тихонько пискнул. Врач, скривившись, подплыл к нему и прикрепил себя к стенной липучке.
— Вот барахло делают, — пробурчал он. Флетчер бросил на Луизу смущенный взгляд.
— Не могу удержаться, — прошептал он.
— Ты не виноват, — шепнула она в ответ. — Не волнуйся. Корабль же работает.
— Да, сударыня.
— Здорово! — объявила Женевьева, протягивая Эндрону пустую «грушу», и тихонько рыгнула.
— Джен!
— Ну прости.
Эндрон показал, как пользоваться крепежными ремнями, и Луиза наконец уложила сестру в постель — приклеенный к палубе толстый спальный мешок. Луиза спрятала кудри сестры под капюшон и поцеловала ее на ночь. Женевьева сонно улыбнулась ей и тут же отключилась.
