— Я не могла ее задержать! — датавизировала Ломи. — Простите, сэр, но она была так упорна, она сказала, что вы старые знакомые…
Икела глянул в противоположный угол приемной. Поставив чашку с кофе на столик, ему навстречу поднялась с дивана невысокая женщина, не выпускавшая из рук лямок болтавшегося на плече рюкзачка. Немногие жители Дорадосов могли похвастаться настолько темными лицами. Судя по множеству морщинок, ей уже за шестьдесят, решил Икела. Что-то в ее чертах показалось ему знакомым, что-то будоражило подсознание. Он запустил программу поиска в базе личных данных своей нейросети.
— Добрый день, капитан, — проговорила она. — Давненько не виделись.
Распознала ее программа или давно забытый титул вырвал из памяти ее имя, Икела не понял.
— Мзу! — выдавил он. — Доктор Мзу. О, Мать Мария, что вы здесь делаете?
— Вы прекрасно знаете, что я здесь делаю, капитан.
— Капитан? — переспросила Ломи, переводя взгляд с гостьи на своего начальника и обратно. — Я не знала…
Икела отмахнулся от нее, не сводя глаз со Мзу, словно ожидая, что та вцепится ему в горло.
— Меня ни для кого нет, — приказал он. — Никаких встреч, файлов, звонков. Нас никто не должен беспокоить. — Он датавизировал код двери своего кабинета. — Пройдемте, доктор, прошу.
Окно в кабинете было всего одно — длинная стеклянная лента, выходившая в биосферную каверну Айякучо. Алкад Мзу одобрительно оглядела фермы и парки.
— Неплохо, учитывая, что у вас было всего тридцать лет, чтобы построить все это. Гариссанцы неплохо устроились здесь. Я рада это видеть.
— На самом деле этой пещере всего пятнадцать лет. Айякучо был вторым из заселенных астероидов после Мапире. Но вы правы, вид прекрасный.
Алкад кивнула, озирая просторный кабинет. И размеры его, и обстановка призваны были скорее подчеркивать положение владельца, чем вызывать эстетическое удовольствие.
— Да и вы, капитан, процветаете, как я погляжу. Впрочем, таково и было ваше задание, не так ли?
Икела рухнул в кресло за огромным столом из земного дуба. Сейчас он вовсе не походил на деловитого магната, сделавшего свою компанию «Т'Опингту» лидером межзвездного рынка по производству редкометаллических сплавов. Скорее на разоблаченного мошенника.
— Я располагаю некоторыми ресурсами из тех, о которых шла речь первоначально, — проговорил он. — Само собой, они в полном вашем распоряжении.
Алкад Мзу присела у стола напротив него.
— Это уже отсебятина, капитан. Мне не нужны ваши «ресурсы». Мне нужен способный вести боевые действия звездолет, который вы мне обещали. Который должен был быть готов к отлету в тот день, когда с Омуты сняли санкции. Забыли?
— Проклятие, Мзу, прошло тридцать лет! Тридцать! Я не знал, где тебя черти носят, жива ли ты еще! Мать Мария, все же меняется! Прости, я знал, что ты должна была прилететь в это время, но я не ожидал тебя здесь увидеть. Не подумал…
Мысли Алкад захлестнул ледяной гнев, выплеснувшийся из движущего центра ее бытия.
— У тебя есть корабль, на котором можно установить Алхимика?
Он бессильно покачал головой и уткнулся лицом в ладони.
— Нет.
— Они убили девяносто пять миллионов, Икела. Они разрушили нашу планету. По их милости мы дышим радиоактивной пылью, пока не хлынет из легких кровь. Геноцид — это слишком хорошее слово для того, что они с нами сделали. Ты, я, все остальные выжившие — это была ошибка с их стороны, недогляд. Нам нет места в этой Вселенной. У нас осталась одна цель, один долг. Отмщение, воздаяние и правосудие — три путеводные звезды. Мать Мария одарила нас своим благословением, дав нам второй шанс. Мы даже не пытаемся убить омутанцев. Я бы никогда не применила Алхимик ради этого — я не стану такой, как они, потому что этим я отдала бы им победу. Я всего лишь заставлю их страдать, чтобы они изведали хоть каплю, хоть мельчайшую каплю той муки, что мы испытывали каждый божий день тридцать лет.
— Хватит! — взревел Икела. — Я построил свою жизнь здесь. Как и мы все. Эта твоя миссия, твоя вендетта — чего ты добьешься после стольких лет? Ничего! Тогда мы станем прокаженными. Пусть омутанцы несут бремя вины. Каждый человек, с которым они заговорят, каждый мир, который они посетят, будет свидетелем их преступления.
— Как мы вызываем жалость, где бы мы ни были.
— О, Мать Мария! Хватит!
— Ты поможешь мне, Икела. Я не оставлю тебе выбора. Сейчас ты позволил себе все забыть. Довольно. Я заставлю тебя вспомнить. Ты стал стар, ты стал толст и привык к уюту. Я не могла позволить себе такой роскоши. Мне не дали. Что за ирония судьбы! Вечно напоминая мне об этом, они питали мой гневный дух — они, их агенты, их взгляды исподтишка. Они поддерживали жизнь в собственном возмездии.
— О чем ты? — Он недоуменно наморщил лоб. — За тобой следили омутанцы?
— Нет, они все заключены там, где им и место. Кто я и что создала, выяснили разведки других миров. Не спрашивай как. Должно быть, проговорился кто-то. Какой-то слабак, Икела.
— Так они знают, где ты?
— Они не знают точно, где я. Им известно, что я бежала с Транквиллити. Но сейчас меня ищут. И не обманывай себя — рано или поздно они меня найдут. В этом они мастера, большие мастера. Единственный вопрос в том, кто найдет меня первым.
— Мать Мария!
— Именно. Конечно, если бы ты приготовил для меня корабль, как от тебя ожидали, не было бы и проблемы. Безмозглый, себялюбивый, ничтожный ублюдок, ты понимаешь, что натворил? Ты поставил под удар все, ради чего мы боролись!
— Ты не понимаешь.
— Да, не понимаю. Я не снизойду до того, чтобы попытаться понять. Я не собираюсь даже слышать больше твое жалкое нытье. Теперь отвечай — где остальные? Партизаны еще существуют?
— Да. Мы все еще вместе. И все еще помогаем нашему делу… когда можем.
— Первоначальный состав сохранен?
— Да, мы все живы. Но остальных четверых нет на Айякучо.
— Что с прочими партизанами? Есть у вас местное руководство?
— Да.
— Тогда собери их на совещание. Сегодня. Они должны узнать, что происходит. И мне потребуются рекруты-националисты в команду.
— Да, — пробормотал он. — Да, хорошо…
— А сам покуда начинай искать подходящее судно. Хотя бы одно в доках должно найтись. Жаль, что я отпустила «Самаку», оно могло еще пригодиться.
— Но по всей Конфедерации объявлен карантин…
— Там, куда мы направляемся? Нет. А ты — член совета Дорадосов, ты сможешь пробить нам разрешение на отлет.
— Я не могу!
— Икела, слушай меня очень внимательно. Я с тобой не в игрушки играю. Ты поставил под угрозу мою жизнь и задание, которое поклялся выполнять, когда давал присягу при поступлении во флот. Сколько я понимаю, это равнозначно измене. И если чьи-нибудь агенты схватят меня прежде, чем я доберусь до Алхимика, я сделаю все, чтобы они узнали, откуда ты тридцать лет назад взял деньги, чтобы основать «Т'Опингту». Ты, я думаю, точно помнишь, что говорит закон Конфедерации об антиматерии?
