— Мы подумывали об этом, — ответил Майнард Кханна. — С практической точки зрения это совершенно неосуществимо. Вопрос в численности. По самым скромным оценкам, нынешнее население Конфедерации достигает девятисот миллиардов человек — примерно по миллиарду на планетную систему. Если даже предположить, что на одного живущего приходится десять умерших, в бездне должно пребывать около десяти триллионов душ. Если каждой из них дать конструкт в качестве тела — где они все жить-то будут? Нам придется найти для них от трех до пяти тысяч террасовместимых планет. Задача явно нереальная.
— Я бы оспорил это число, — заметил Кайо. — Латон ясно заявил, что не все души остаются в бездне навечно.
— Даже если их всего триллион, им потребуется несколько сотен планет.
— Информация Латона нас крайне интересует, — проговорил доктор Гилмор. — Мы с самого начала предположили, что поисками окончательного решения придется заниматься нам. Но если души могут подняться из бездны к некоему иному плану бытия, это придется сделать им самим.
— А как нам их заставить? — поинтересовался Хаакер.
— Не знаю. Если бы мы нашли хоть одного из них, кто согласился бы с нами сотрудничать, наши исследования пошли бы куда быстрее… Кого-нибудь вроде того Шона Уоллеса, у которого Келли Тиррел брала интервью. Все, кто содержится у нас на Трафальгаре, активно враждебны.
Самуэль хотел было высказаться насчет отношения, соответствующего обхождению, но Гилмор не заслужил, чтобы его отчитывали публично.
— Полагаю, мы могли бы попробовать дипломатическую инициативу. Мы знаем несколько астероидов, чье население было одержано, но до сих пор не покинуло нашу Вселенную. Могли бы начать с них — поинтересоваться, не захотят ли они поговорить.
— Идея превосходная, — согласился Хаакер. — Это не будет стоить ничего, а если мы получим их согласие, то я готов полностью поддержать любой совместный исследовательский проект.
Конференция закончилась, и доктор Гилмор опять очутился в собственном кабинете. Несколько минут он сидел неподвижно, прокручивая в голове последние минуты беседы. Доктор гордился своей методической натурой, воплощением научного метода, и не злился на себя — скорее был раздражен своей недогадливостью. Если Латон не солгал об уходящих из бездны душах, значит, бездна — не статичная среда, какой он полагал ее прежде. А это открывало новые направления исследований.
Когда доктор Гилмор вошел в камеру, где содержалась Жаклин Кутер, у персонала был перерыв. С нависавших над ложем манипуляторов сняли квантовые сенсоры — лаборатория электроники разработала очередную улучшенную модель. Поиски неуловимого межпространственного разрыва не прекращались.
Жаклин Кутер кормили. К ложу подкатили тележку, подвесив над губами одержимой конец толстого шланга. Крепления, державшие ее голову, расслабили ровно настолько, чтобы Кутер могла выбирать губами любой из двух мундштуков — один с водой, второй с мясной пастой.
Доктор Гилмор подошел к ложу и навис над одержимой. Взгляд ее пристально следил за каждым его движением.
— Доброе утро, Жаклин. Как поживаем?
Одержимая презрительно прищурилась. Из-под приклеенных к ее коже электродов струился дымок. Она приоткрыла губки и облизнула пластиковый мундштук.
— Спасибо, доктор Менгеле, неплохо. Я хочу поговорить с моим адвокатом.
— Очень интересно. Зачем?
— А я намерена отсудить у вас все, до последнего фьюзеодоллара, а потом добиться, чтобы вас отправили в каторжный мир с билетом в один конец. Пытки в Конфедерации запрещены законом. Почитайте Декларацию прав человека.
— Если вам неудобно — уходите. Мы оба знаем, что вам это под силу.
— Мы в данный момент обсуждаем не мое положение, а ваши действия. Так могу я воспользоваться правом на один звонок?
— Не знал, что у бессмертных душ могут быть гражданские права. Своим жертвам вы особенной свободы не предоставляете.
— Мои права пусть определяет суд. Отказывая мне в праве на рассмотрение прецедентообразующего дела, вы усугубляете свою вину. Однако если вас беспокоит это, я могу вас заверить, что Кейт Морли тоже желает видеть адвоката.
— Кейт Морли?
— Совладелец этого тела.
Доктор Гилмор неуверенно улыбнулся. Беседа шла не по плану.
— Я вам не верю.
— Опять вы берете на себя прерогативы суда. Вы что, правда думаете, что Кейт нравится, когда ее привязывают к койке и пытают электротоком? Вы нарушаете ее основные права.
— Я бы хотел, чтобы она сама попросила адвоката.
— Она так и сделала. Не верите мне — проведите анализ голоса. Это она сказала.
— Абсурд.
— Я требую адвоката! — Одержимая повысила голос. — Ты, морпех! Ты принес присягу защищать права жителей Конфедерации. Я требую адвоката! Зовите!
Старшина караула обернулся к доктору Гилмору. Из-за стеклянной перегородки на ученого взирали все, кто был в этот момент в лаборатории.
Внезапно расслабившись, Гилмор улыбнулся.
— Хорошо, Жаклин. Если вы будете сотрудничать с нами, мы ответим тем же. Я поставлю этот вопрос перед юрисконсультами первого адмирала, и мы выясним, распространяется ли на вас защита закона. Но сначала ответьте мне на один вопрос.
— Обвиняемый имеет право на молчание.
— А я вас ни в чем не обвиняю.
— Умно, доктор. Спрашивайте. Только не оскорбляйте мои умственные способности, склоняя к самооговору.
— Когда умерло ваше тело?
— В 2036 году. Теперь я получу адвоката?
— И все время, пока вы находились в бездне, вы пребывали в сознании?
— Да, кретин!
— Спасибо.
Жаклин Кутер подозрительно покосилась на него.
— Это все?
— Да. Пока — да.
— И чем это вам поможет?
— В бездне течет время. Значит, в ней также имеет место энтропия.
— И?
— Если ваш континуум подвержен распаду, значит, его обитатели смертны. И что для нас важнее — их можно… убить.
— Чего-чегоона требует? — переспросил Майнард Кханна.
Доктор Гилмор дернулся.
— Адвоката.
— Это шутка, да?
— Боюсь, что нет. — Он вздохнул. — Проблема в том, что при обычных обстоятельствах я проигнорировал бы подобную просьбу как нелепую. Однако среди наших сотрудников этот вопрос вызвал настоящий скандал. Мне известно, что разведывательная служба наделена широчайшими правами и может при необходимости обходить Декларацию прав человека, но личностный допрос проводится обычно другими отделениями. Я не хочу сказать, что все, что мы делаем с Кутер и другими, бессмысленно, но я должен быть уверен, что исполняемые нами приказы с юридической точки зрения корректны. Понятно, что обращаться с такими мелочами к самому первому адмиралу в такое время я не могу, но если бы вы подняли этот вопрос в военной прокуратуре, я был бы вам очень благодарен. Ну, вы понимаете, исключительно для ясности.
