— То-то. А вообще, как партнер, можешь называть меня Лика. Мне это нравится больше, чем Уля.
— Хорошо. Поехали. У нас мало времени.
— Ты же ничего не съел.
— У меня пропал аппетит. Бедный парень!
— Ты, что ли?
— Нет, тот, кто свяжет с тобой свою жизнь. Они торопливо вышли из закусочной.
7.
Почтальоны в точности выполнили инструкции прокурора. Оставив машину на соседней улице, Вадим и Лика прошли переулками к тыльной стороне здания. Дом с зеленой черепичной крышей и впрямь выделялся среди общей массы построек. Не Бог весть что, но на зарплату такой не построишь.
Лика вела себя слишком возбужденно, постоянно озиралась, шарахалась от прохожих, заглядывала за штакетник заборов.
— Послушай, красатуля, если ты желаешь привлечь к себе всеобщее внимание, то тебе это здорово удается. Но ты же не на подиуме.
— Прокурор просил быть осторожными. Забыл? За домом могут наблюдать!
— Хочешь переключить наблюдение на себя? И вообще, тебе лучше посидеть в машине. Надеюсь, что мне под силу одному справиться с поставленной задачей.
— Ну уж дудки! Мне доверили доставить пакет адресату, и я обязана довести работу до конца.
— Ладно-ладно, но только прекрати дергаться, как мячик на резинке.
Он взял ее под руку и перевел на другую сторону улицы. Забор, окружающий дом прокурора, был немного выше других, но препятствием его не назовешь.
— Перемахнуть эту ограду ничего не стоит, — заметила Лика.
— Имя прокурора города надежнее любого забора. Вряд ли найдется желающий насладиться персиками из его сада.
По другую сторону калитки стоял мужчина лет сорока, приятной наружности. Человек при деле: никаких курортных причиндалов, одет — как будто собрался на вечеринку. Увидев подошедшую парочку, тут же приблизился к калитке и открыл ее, словно ждал дорогих гостей.
— Проходите.
Гости вошли на участок. Охранник выглянул на улицу, осмотрелся и запер калитку. Лика хихикнула: мол, не она одна озирается по сторонам.
Сквозь зелень сада можно было разглядеть белый двухэтажный дом с множеством балконов и открытых лоджий.
— Если у вас есть оружие, придется его сдать мне, — спокойным голосом сказал встретивший их человек.
Журавлев расстегнул пиджак и дал себя осмотреть. Лика предъявила свою сумочку. После формальностей их сопроводили в дом.
— Посидите здесь, — предложил сопровождающий. — Юрий Антонович сейчас к вам спустится.
С этими словами он направился к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
Просторный холл, где их оставили, мог сойти за гостиную. Скромно, уютно, прохладно, ничего лишнего, никакой помпезности и роскоши. Мягкие кресла вокруг круглого журнального столика, вазы с цветами и множество развешенных по всем стенам фотографий в рамках.
— Все по делу, — осматриваясь, высказалась девушка. — Думаю, что хозяин дома — стопроцентный солдафон. Все сверкает, как на корабле. Наверняка выйдет к нам в генеральском мундире и в начищенных ботинках. А взгляд у таких людей, как электродрель: буравит и видит в каждом собеседнике преступника.
Насчет ботинок Лика не ошиблась. Они сверкали. В остальном она ошиблась. Прокурор казался человеком очень мягким. И вышел он к ним в рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. На вид ему было чуть больше пятидесяти. Темные волосы без седины, небрежно закинутые назад, мягкие пухлые губы и взгляд любопытного ребенка.
Посетители встали, завидев хозяина на лестнице. Он быстро спустился вниз, руки никому не подал, а предложил сесть. Сам же почему-то устроился на подлокотнике одного из кресел.
— Меня зовут Юрий Антонович Емельянов. Я прокурор города Сочи.
— Ульяна Филатовна Адаева, — гордо выпалила девушка, буквально утонув в глубоком кресле.
— Вадим Журавлев, — коротко обронил второй гость.
— Итак, господа, вас двое. С кем я должен вести переговоры?
— Мы партнеры, — поспешила заявить Лика. Журавлеву ничего не оставалось делать, как промолчать.
— У каждого из нас по одному конверту, — торопила события девушка. — Если они вас интересуют, то мы готовы их отдать за обещанное вознаграждение.
Прокурор достал из кармана брюк конверт и положил его на стол.
— Если мне не изменяет память, вы просили тысячу долларов. Деньги перед вами.
Емельянов смотрел на Журавлева, и в его взгляде сквозила еле уловимая настороженность.
Вадим кивнул. Поведение Лики его раздражало. Нужно отдать ей ее долю — и пусть проваливает. Уловив состояние прокурора, Журавлев достал свой конверт и положил на стол. Лика последовала его примеру.
Емельянов тут же вскрыл конверты и просмотрел содержимое.
— Это то, что я и хотел увидеть, — он поднял взгляд на Журавлева и задан вопрос: — Они запечатаны, значит ли это то, что вы не знакомы с содержимым?
— Почтальоны не читают чужих писем! — вспыхнула Лика. — Кто бы им доверял в противном случае?!
— Приятно слышать, — прокурор улыбнулся.
Настороженность в глазах сменилась доверчивостью. Он перевел взгляд на Журавлева и, немного прищурившись, спросил: — Мне кажется, я вас уже где-то видел, молодой человек.
— Совершенно верно. Но это было много лет назад, когда я учился на юрфаке МГУ, а вы у нас преподавали «право». К тому же вы дружили с моим отцом. Он заведовал кафедрой. А также бывали у нас дома на Кутузовском. Я сын судьи Сергея Михайловича Журавлева.
— Да-да-да… Теперь-то я вас вспомнил, Вадим. Сергей очень гордился вами. Слышал, что вы сделали хорошую карьеру в следственных органах. Неожиданная встреча.
— Из следствия я ушел много лет назад. Сейчас занимаюсь частным сыском. У нас в Москве охранное бюро. А мой отец умер два года назад. Точнее, его убили.
Наступила томительная пауза.
— Сергей Михалыч был и останется для меня эталоном честности и твердости духа.
— Спасибо за теплые слова, Юрий Антонович. Времена таких людей, как мой отец, прошли. Осталась горстка. Но им противостоит огромная сила нечисти. Законом делу не поможешь. Такую заразу каленым железом выжигать надо.
— Рад бы согласиться с вами, но не имею права. Я сторонник законной борьбы. Должность обязывает. Но я не буду возражать, если, скажем, вы, Вадим, будете использовать свои методы.
Журавлев не понял, к чему клонит прокурор. Емельянов сменил тему.
— Мне хотелось бы знать, как эти документы попали к вам в руки. Надеюсь, вы не будете делать из этого секрета. К тому же готов вас заверить, что все сказанное вами не просочится сквозь эти стены.
