— Через Чистякова, портье отеля. У них есть свои консультанты. Кто-то им подсказал, где может находиться конверт. А портье рассказал остальное. Что касается их главаря, который пытался меня пристрелить, то мы уже с ним виделись. В приемной адвоката Садальского. Это он его убил и секретаршу тоже. Думаю, что он и ментов тогда вызвал, чтобы меня взяли с поличным. Ты не заметила у него шрама на лице?
— Мне было не до шрамов. Но в любом случае теперь он у него будет. Приклад автомата — не спичечный коробок.
«Шкода» въехала в лесную зону. Еще пара километров — и машина уткнулась в бурную реку, мост над которой был обрушен.
— Вот почему при существующей дороге висит знак «Тупик», — задумчиво протянул Журавлев.
— Хватит о тупиках. Это для машин. А у нас ноги есть. Берем фонарь, и пошли.
— Далеко я не уйду. Нога. У нас в запасе минут десять. Дальше ста метров я не уйду.
— Не канючь, нытик. Уйдешь, еще как уйдешь, а пока надо скрыться в лесу и подготовиться к обороне. Какие же вы беспомощные, мужики!
Они бросили машину и углубились в лес шагов на сорок.
— Дай-ка я гляну на твое колено.
— Ты лекарь?
— Окончила медучилище и работала в больнице. Даже в морге.
— Только не вздумай меня потрошить. Я еще жив пока.
— Уже трясешься? Мужчины страшно боятся боли. От укола в задницу теряют сознание. Тоже мне, сильная половина человечества. Ладно, снимай штаны и закрой глаза.
Журавлев подтвердил все сказанные ею слова. Сначала он вскрикнул, а потом потерял сознание.
— Я так и знала! В самый ответственный момент он решил бросить меня одну.
Где-то хрустнула ветка. Лика вздрогнула и схватилась за автомат. Выключив фонарь, девушка затаилась.
— Дик! Дик, очнись! Ответа не последовало.
Хруст повторился, но уже совсем близко. Она легла на землю. Вид черных деревьев наводил на нее ужас. В одиночку она не была такой смелой и решительной. Внезапно кустарник раздвинулся, и появилась громадная тень. Возможно, у страха глаза велики, но если оказаться на ее месте, то…
Лика нажала на пусковой крючок, и горное эхо передразнило автоматную очередь. Мишень взревела, рванулась назад и, ломая кусты, повалилась на землю.
Журавлев очнулся и попытался вскочить на ноги, но не смог.
— Лика!
— Тихо, Дик, они уже здесь.
Лес молчал. Готовые к бою, они выжидали. Наконец Журавлев не выдержал и включил фонарь.
Шагах в пяти в проломленном кустарнике покоилась кабанья туша.
— Самое время поесть шашлычка! Но не дадут ведь.
— И как ты можешь думать о еде? Уходить надо.
— Согласен. Но куда?
— По течению реки. Она же должна впадать в море. Выберемся. У нас ночь впереди.
Опухоль на ноге начала спадать.
— Ты классный врач. Уже не болит.
— И не только врач. Я лучший в мире партнер. А ты принципиально не хочешь это признать. Вставай — и вперед.
Пробираться сквозь колючий кустарник, когда гибкие ветки бьют по лицу, паутина лезет в глаза, а ноги не хотят отрываться от земли, казалось невыносимым испытанием. Они словно жили в другом измерении. Совсем рядом — лучший российский курорт. Люди купаются в море, ходят в рестораны, на танцы, в кино, а рядом с ними двое полоумных играют в войну, не спят, не едят и не ходят по нормальным асфальтированным дорогам. Ну что тут можно сказать?
Никто из двоих и не пытался определить, сколько времени они шли и какое расстояние сумели преодолеть, но тропинка их вывела на поляну, залитую сочным лунным светом.
Покосившаяся хижина по другую сторону показалась им оазисом в пустыне.
— Избушка на курьих ножках, — обрадовалась Лика.
— На сваях. Похоже на охотничий домик. Окна досками забиты. Надо бы дверь проверить.
— Так в чем дело, идем проверять.
— Это не убежище, это капкан. Лика фыркнула и направилась к лачуге.
И точно: сарай держался на сваях. К двери вела лестница из семи ступенек до небольшого крылечка. Они поднялись. Замок символический. Хватило одного удара прикладом — и ржавая рухлядь слетела. Дверь скрипнула и открылась. С внутренней стороны имелась крепкая щеколда. На это Вадим обратил внимание в первую очередь.
Луч фонаря осветил дощатый пол, покрытый пылью, скамью у стены и полусгнивший стол. Остальное пространство занимало сено. Узкая стремянка вела на чердак. И там все было завалено сеном. Окна плотно забиты.
— Останемся до утра здесь! — твердо заявила командирша.
— Тут одного выстрела хватит, чтобы мы сгорели в долю секунды. У меня аллергия к огню и кострам.
— С рассветом уйдем. Я не верю, что они нас ищут и найдут.
— Они ищут конверт.
— Не петушись, Дик. Тебе лишь бы противоречить. Ты и ста метров уже не пройдешь. Лучшей перины я в жизни не видела.
— Сдаюсь. Поднимаемся наверх. Там будет спокойнее.
— Отлично. Я запираю дверь на щеколду, и мы готовимся к подзарядке энергии на завтрашний день. Не думаю, что он будет легче.
Через пять минут все было готово. Лика с детской радостью прыгнула на мягкое ложе и раскинула руки в стороны.
— Райские удобства! Мечта! Еще бы душ с шампунем и махровый халат.
— Спи, принцесса.
Она уснула раньше, чем голова коснулась соломенной подушки.
Журавлев разобрал автомат. В рожке оставалось пять патронов. В двадцатизарядном «стечкине» осталось шесть патронов. Вторую обойму он в заднем кармане не нашел, как Лика свою туфлю. Коробка с патронами осталась в бардачке машины. В спешке они забыли все.
Вадим сложил оружие у изголовья и лег рядом с Ликой.
Опухоль в ноге почти спала. Боли он не чувствовал, но мышцы гудели и прокалывались, словно тонкими иголочками.
Он окончательно выдохся. Еще один день прошел, осталось воскресенье… И он провалился в сон.
ГЛАВА IV
1.
Слабый, еле слышный звук заставил Журавлева проснуться и открыть глаза. Темнота. Он лежал на спине, раскинув руки. Рядом, прижавшись к его груди, доверчиво, как младенец, спала Лика. Дурманящий запах и затхлая вонь помоев, исходившая от одежды, заставили его встрепенуться и вспомнить вчерашний день.
Журавлев нащупал фонарь и включил свет. Теплый, ровно дышащий комок, согревавший ему ребра, пребывал в полном покое. Сколько же воли и мужества в этом слабом хрупком создании!
Вадим улыбнулся. Да, сбросить бы эдак годков пятнадцать — и можно сватов засылать. Родственные души.
