— Где-то я уже видел твою наглую рожу, и она мне не нравится.
— Согласен. Заберем свое заявление обратно и не пойдем под венец.
— Где-то я тебя видел?
— В Кремле. Я ходил на прием к Президенту, а ты стоял в карауле на лестнице. В комендантский полк вот таких и набирают, кто умеет ногами шлепать, а голову пользуют для ношения фуражки.
— Ты можешь пожалеть, парень!
— Укусишь? Цепь коротка.
— Пропусти его, Степа, — крикнул от будки напарник. — Пусть возьмет трубку. Большаков хочет задать ему пару вопросов.
Зазвенели ключи, заскрипели петли, и Журавлев оказался на территории. Теперь и укусить могли. Те еще церберы. Он чувствовал себя голым в клетке с хищниками.
К счастью, на куски его не разорвали, и он решил, что первый этап пройден успешно. По скалам взбираться не пришлось.
Будка изнутри светилась датчиками. Сигнализация на уровне. Витек размером со слона подал ему трубку.
В трубке послышался резкий фальцет, режущий слух.
— Какой еще конверт? Мне не оставляли никаких инструкций относительно специальной почты!
— А вы уверены, что перед вами обязаны отчитываться люди ранга вашего хозяина? Знаете обстановку в городе? Какие могут быть инструкции, когда все мы сидим на пороховой бочке! Ваше дело — принять и дать расписку, а не рассуждать.
— Ладно, ладно. Сейчас к вам выйдет человек. Передайте трубку Степану.
Журавлев вернул трубку охраннику.
Они поменялись местами, и Вадим вышел на свежий воздух.
— Тебе придется сдать свой шпалер, парень.
— Глазастый. Но каждый из нас охраняет свой участок.
— Вот именно. Ты на нашей территории, и здесь мы за все отвечаем. Будешь уходить, получишь свой ствол обратно.
Не имело смысла спорить. Журавлев сдал оружие.
— Серьезная машина.
— У вас тоже не пугачи.
По аллее к воротам шел еще один представитель славной когорты стражников мавзолеев.
— Идите за мной, — гаркнул он, приближаясь. Журавлев пошел — а что делать? Каша заварилась, воду замутил, а смысл? Чего он добился? Дурью мается и время теряет.
Двери дома из мореного дуба открыл стоявший на веранде костолом. В холле валяли дурака еще двое. Не клуб, а казарма. Однако нужны серьезные причины, чтобы кормить такую ораву бездельников.
— Идите наверх.
Сопровождающий пропустил посетителя вперед. Все правильно, согласно инструкции.
Лестница из белого мрамора, золоченые люстры с хрустальными подвесками, картины маринистов, ковровые дорожки на полированном паркете, шелк на окнах. Обстановка не казарменная.
Поднявшись наверх, они пошли по широкому коридору, по обеим сторонам которого располагались кабинеты с образцовыми именными табличками. Но ни одна из них не принадлежала Егору Рубину. Они свернули налево и дошли до конца. Бронзовая табличка на двери гласила: «Лазарь Большаков».
И о чем с ним разговаривать? Начинать надо с конвоира. Журавлев вел себя послушно и этим усыпил на мгновение бдительность сопровождающего. Тот сделал шаг вперед, поравнялся с гостем, поднял руку и сам постучал в дверь. Стук, стук, стук… Журавлев успел выхватить из его кобуры пистолет и сделать четвертый «стук» по затылку конвоира.
Достучались оба. Один завалился на пол, а другой вошел в кабинет. Второй этап выигран.
— Встать! Руки на затылок! К стене!
Журавлев подскочил к столу, выдернул из-за стола плюгавого мужичка, словно авторучку из колпачка, и швырнул на диван. Падал тот долго и шумно, снося по пути журнальный столик со стеклянной крышкой и кресло.
Мужичка напугали не пистолеты, а горячий кофе, которым он облил брюки. Больно же, горячо!
Худенький, низенький, в очках, с непропорционально большой головой и курчавой шевелюрой, как у периферийного скрипача.
Журавлеву стало стыдно, ему показалось, что он обидел ребенка. Правда, покой этого хлюпика охраняли железные мускулы тех, кто остался за дверьми. И все же…
— Бог мой! Как вы меня напугали! — возмутился странным образом хозяин, усаживаясь на диван и стряхивая с брюк невыводимое пятно.
— Заткнись, Лазарь. У меня три минуты и тридцать три вопроса. Не ответишь, я еще одно пятно посажу на твоем костюме. Кровавое.
Поправив очки, хозяин оценил обстановку и все понял.
— Вы меня спутали с бухгалтером. Деньги у него, а я старший метрдотель. Сижу на телефоне и принимаю заказы на вечер.
— Ах ты, пудель недорезанный, так ты здесь единственный хозяин?
— Ответственный, а не хозяин. Днем здесь никого не бывает. Клуб открывается в восемь вечера и работает до шести утра.
— И Рубин будет вечером? Где его кабинет?
— У него нет своего кабинета, и он не докладывает, когда будет, а когда нет. Он человек очень занятый. И со мной он не общается. Один только раз выплеснул мне в лицо вино. Ему не то подали. Вам надо обратиться к управляющему, они на короткой ноге с Рубиным и часто видятся.
— Где управляющий?
— Будет, как всегда, к восьми вечера. Журавлев понял, что третий этап он проиграл. Но хоть какая-то польза должна быть от этого бездарного похода.
— Где мне найти управляющего?
— Дома. Збруев Василий Павлович живет в районе Новой Зари на улице Макаренко, дом два. Очень милый домишко.
— Его дом охраняет такая же свора?
— Никто его не охраняет. Кому он нужен? Спит человек, ему еще всю ночь перед капризными барышнями изголяться.
— Напиши ему записку, я продиктую.
— Зачем? Я для него халдей, он меня и за человека не считает.
И то верно. Журавлев злился на самого себя. Все впустую! Сам перед собой строит заборы, чтобы доблестно преодолевать их. А люди идут прямой дорогой и только смеются над ним: мол, куда тебя, дурака, понесло, тротуара тебе мало?
— Позвони гориллам на ворота и прикажи им вернуть мой пистолет. Живо, пудель!
— Боже мой, ну причем здесь обезьяны и собаки? Вы можете говорить по-человечески. Вас никто не обзывает.
Детектив подхватил метрдотеля за шиворот и подтащил к телефону.
— Звони, и не балуй!
Он приставил пистолет к щеке несчастного. Тот набрал три цифры и ждал.
— Але, кто это? Степан? Пудель гово… Это я. Сейчас выйдет наш дорогой гость, верните ему пистолет и непременно извинитесь… Он возмущен, и совершенно справедливо. Все!
Подвешенный за ворот смокинга, Лазарь опустил трубку, после чего его поставили на твердую почву.
— Насчет извинения ты прав, — улыбнулся налетчик и спросил: — Куда ведет эта дверь?
