— У нас есть шанс спрятаться от них.
— И только-то? В этом весь твой план? Стефани, даже от тебя я такой глупости не ожидала.
Стефани прижалась к Мойо, встревоженная враждебностью мыслей Аннеты.
— Какую же ты предлагаешь альтернативу?
— Мы боремся за наше право существовать. Вот чем занимаются люди уже долгое время. А если бы ты не была глупой провинциалкой, то поняла бы, что ничто не дается даром. За это надо заплатить жизнью.
— Согласна. Но ты не ответила на мой вопрос. Ты знаешь, что проиграешь. Так зачем затевать борьбу?
— Дайте я объясню, — вмешался Хой Сон.
Аннета разгневанно на него посмотрела, но тут же кивнула.
— Цель нашей акции — причинить максимальный урон врагу, — сказал Хой Сон. — Сержантов не остановить, но за ними стоят политические структуры, на которые можно воздействовать. Возможно, эту битву мы не выиграем, но в конце концов добьемся успеха. Успех придет тем скорее, чем раньше руководство Конфедерации откажется от кампаний, подобных этому абсурдному Освобождению. Победа обойдется им слишком дорого. Прошу вас отказаться от намерения покинуть нас. С вашей помощью время, которое мы проведем в потусторонье, сильно сократится. Только подумайте: сержант, которого вы уничтожите сегодня, может оказаться пресловутой последней каплей.
— Вы жили прежде чем эденизм расцвел пышным цветом? — спросил Мойо.
— Обиталище Эден появилось, когда я был еще жив. Впрочем, я не долго прожил после этого.
— Тогда должен сказать вам: все, что вы говорите, дерьмо собачье. А политическая идеология, от которой отталкиваетесь, давным-давно устарела, как и мы все. Эденизм наступает повсеместно, и это неотвратимо.
— Такая решительность может быть сломлена.
Мойо обратил на Стефани прекрасные незрячие глаза и смиренно поджал губы.
— Мы обречены. Нельзя спорить с психопатом, исповедующим безумную идеологию.
— Скажи своему бойфренду, чтобы придержал язык, — сказала Аннета.
— А то что? — засмеялся Мойо. — Ты, мамаша всех психов, сама сказала Ральфу Хилтчу, что одержимые не проигрывают. Какая разница, сколько моих тел ты уничтожишь. Я все равно вернусь. Придется тебе меня терпеть, куда ты денешься. Целую вечность тебе придется слышать мое нытье. Как тебе нравится такая перспектива, тупица?
— Хватит, — Стефани похлопала легонько его по плечу. Мойо не мог увидеть выражения лица Аннеты, но чувствовал ее темные мысли. — Нам пора идти.
Аннета отвернулась и плюнула в ров.
— Знаете, что там, внизу? Напалм. Хой Сон нам о нем рассказал, а Милн составил формулу. Здесь его тонны. И бомбы, и пусковые установки. Так что, стоит сюда явиться сержантам, хорошее получится барбекю. Именно в этом месте. Город наш подготовил им хорошенький подарок. Все улицы покроются трупами. Да мы даже тотализатор устроили, сколько мы их заберем с собой.
— Надеюсь, вы победите.
— Убеждена. Стефани, если вы сейчас уйдете, назад уже не вернетесь. И я тебе это обещаю. Если вы нас покинете, вы, такие же, как мы, то станете нашими врагами, такими же, как и неодержанные. Вы там попадете в ловушку. Они поместят вас в ноль-тау. Я же распну вас на кресте и подожгу. Так что, сама видишь, выбор не за мной, а за вами.
Стефани грустно ей улыбнулась.
— Мой выбор — я ухожу.
— Ты просто дура, — в какой-то момент Стефани показалось, что Аннета хотела поразить ее белым огнем. Видно было, что она очень старалась справиться с гневом.
— Ладно, — рявкнула она. — Убирайтесь. Немедленно.
Стефани потянула тихонько Мойо за руку, молясь в душе, чтобы Кохрейн молчал.
— Воспользуйтесь одним из прутов, — прошептала она Макфи и Рене.
Они объединили усилия. Ближайший к ним прут в ограде стал падать и перегнулся надо рвом. Опустился другим своим концом на противоположной стороне и, расплющившись, превратился в узкий мост.
Тина перешла по нему первой. Она дрожала, подавленная неприкрытой враждебностью, исходившей от Эклунд и ее окружения. Франклин помог перейти Мойо. Стефани подождала, когда по мосту пройдут остальные, и перешла сама. Когда обернулась, Аннета уже шла к городу. Хой Сон и двое других бойцов шагали следом, стараясь не слишком к ней приближаться. Остальные военнослужащие сурово смотрели в их сторону. Некоторые держали наготове оружие.
— Йо, нет проблем, — запел Кохрейн с озабоченным видом. — Вот мы и здесь. Как вчера.
* * *
Полдень. Солнце светило на них, словно различимый глазом лазер. Влажности не было и в помине. Сержанты вытянулись вдоль склонов долины. Они стояли сплошной стеной, чуть ли не плечом к плечу. Другие отряды, отделенные друг от друга промежутками, стояли позади авангарда. Это были резервы, готовые прийти на помощь.
Над Кеттоном мерцал серебристый воздух. Под ногами семерки поскрипывала сухая грязь. Они шли по слегка неровной дороге. Двигались они не слишком быстро, и дело было не в голоде, на них навалилась апатия.
— О, черт, — сказала вдруг Стефани. — Простите меня.
— За что? — удивился Макфи. В голосе его слышалась бравада, но на сердце лежала тяжесть.
Стефани остановилась и повернулась вокруг оси.
— Я была неправа. Посмотрите сами. Ведь мы снежинки, летящие в пекло.
Макфи, нахмурившись, посмотрел на плоскую, невыразительную долину. За те дни, что они провели в Кеттоне, грязь облепила все упавшие деревья и кусты. Даже большие лужи между болотами успели испариться.
— Похоже, на такой земле не спрятаться.
Стефани взглянула на большого шотландца предостерегающе.
— Ты очень мил, и я рада, что ты с нами. Но я сглупила. Нам никак не спрятаться от сержантов, а Эклунд серьезно говорила, что она нас обратно уже не пустит.
— Да, — сказал Кохрейн. — У меня сложилось такое же впечатление.
— Не понимаю, — жалобно протянула Тина. — Отчего бы нам не окопаться, как предложил Кохрейн?
— Нас могут увидеть спутники, девочка, — объяснил Макфи. — Они не знают, сколько нас здесь и что мы тут делаем. Но знают, где мы. Если мы остановимся и внезапно исчезнем, сюда придут сержанты, чтобы выяснить, в чем дело. Увидят и откопают нас.
— Мы можем разделиться, — предложил Франклин. — Если мы будем ходить туда-сюда и путать следы, тогда один или двое из нас смогут исчезнуть, так что они и не заметят этого. Это будет похоже на увеличенную в масштабе игру «в скорлупки». [Мошенническая игра, в которой используются три ореховые скорлупки. (Примеч. пер.)]
— Но я не хочу разделяться, — воскликнула Тина.
— Мы не станем разделяться, — успокоила ее Стефани. — Слишком многое мы пережили вместе. Встретим их со спокойным достоинством. Нам нечего стыдиться. Я считаю, что проиграли как раз они. Огромное, великолепное общество со всеми ресурсами… и что же они сделали? Обратились к насилию, вместо того чтобы найти справедливое для всех решение. Проиграли они, а не мы.
