— Нет, Тьюра. Эйлле уже превзошел мои ожидания. Давай посмотрим, как далеко он зайдет.
— Но если он потерпит неудачу… — поза Тьюры выразила «ужас-и-предчувствие». — Сотни миллионов людей погибнут, прежде чем мы успеем туда долететь.
— Безусловно. Все существа умирают. Что изменится, если они умрут с пользой?
Глава 36
Экхат были непостижимы.
Во Вселенной не существовало разумной расы, способной их понять. И Экхат прекрасно это знали. Это было еще одно доказательство их уникальности. Вернее, признак уникальности: Экхат не признавали формальной логики в силу ее ограниченности и, соответственно, отвергали такое понятие, как «доказательство». Вселенная непрерывно изменяется и порой противоречит сама себе. Ее можно понять лишь как танец Экхат с тем, что их окружает — с музыкой реальности и эсхатологией самого танца. Последняя состоит в наступлении Экхи, когда понятия «Экхат» и «Вселенная» более не будут различаться.
Ученые человечества — если бы кто-нибудь из них сумел проникнуть сквозь пелену, окутавшую все, что есть Экхат, — назвали бы их диалектиками-психопатами, впавшими в помешательство. Ученые джао, возможно, поняли бы их лучше. Величайшие из них даже смогли найти отголоски ментальности своих создателей, лежащие в основе культурных образцов
[14]
цивилизации джао. И даже человеческой — хотя в ней они представлены лишь отдельными случайными фрагментами. Это не случайно. Когда под влиянием Экхат разум джао пробудился, именно особенности этих образцов определили их социальные концепции и поведение. Правда, такую трансформацию сами Экхат сочли искажением. Однако это была форма, которая подходила для создания государства. Например, принцип «принесения пользы» — но не достигающий уровня мессианства и свободный от наиболее ужасных из методов его осуществления.
Впрочем, все это терминология людей или джао. Экхат не признали бы ни одного из этих понятий.
Как могли низшие формы жизни постичь Экхат, если Экхат оставались непостижимыми даже для самих себя? Несомненно было лишь одно: Экхат эволюционировали. Идея эволюции — одна из немногих, которые Экхат разделяют с джао и людьми. Нет, не совсем так: эту идею можно считать чем-то вроде точки пересечения этих цивилизаций. Но какая из бесчисленных планет была родиной Экхат? Как они выглядели первоначально? Этого уже не помнил никто из Экхат, и лишь партия Истинной Гармонии претендовала на попытку возродить это знание.
Возможно, причина забвения была иной. На самом деле эта проблема не имела никакого значения для Экхат — даже для Истинной Гармонии. Когда бы и где бы они ни возникли, их судьба была ясна, и в этом вопросе расхождений не было. Расхождения касались лишь средств достижения цели, но не самой цели. В конце концов, Вселенная станет Экхат, а Экхат станут Вселенной. Они не стремились к господству над ней — в том смысле, в каком это понимали люди или даже джао. Они не желали управлять Вселенной. Их целью было абсолютное единение, где субъект и объект больше не будут различаться.
Экхат понимали, что с точки зрения многих видов их эсхатология ужасна и гибельна. Но их это не волновало. Волновало ли Бетховена, что бумага, на которой он писал свои партитуры, сделана из срубленного дерева? Волновало ли Баха, что для изготовления свечей, при свете которых он играет, убито животное? И что значит гибель животного или дерева по сравнению с сотворением «Девятой Симфонии» или «Хорошо Темперированного Клавира»?
Это почти полная аналогия. Все подчинено музыке, посредством которой Экхат творят истинную Вселенную. Точнее — музыке, которая и есть истинная Вселенная.
Дальнейшее описание не претендует на точность.
Приблизительно — очень приблизительно — таковы были блуждающие мысли Темы, вступившей в Зал танца. Увидев, что Контрапункт выходит из противоположных ворот, Тема отбросила праздные мысли. Судя по картине на огромном экране, который занимал почти всю дальнюю стену, решающий момент приближался.
Время начинать танец. Необходимы сосредоточенность и внимание, иначе священное мгновение и те, что за ним последуют, будут неизбежно осквернены и обезображены.
Тема всегда начинает. Поэтому Тема произнес первые слова. Если бы человек присутствовал при этом, их звук заставил бы его содрогнуться. И усомниться в разумности тех, кто говорил.
Да будет свет!
И как по команде, экран вспыхнул. Мимо Узла Сети проплывала фотосфера Солнца. Потом показалось солнечное пятно, и голос Контрапункта зазвенел по всей палате.
Свет против тьмы! Тьма против света!
Без противостояния все бессмысленно. Тема сделала первый шаг танца, потом еще и еще — к центру Зала, ликуя от наполняющей ее уверенности.
Она шла к хёйлекам, которые выстроились в ряд вдоль стены Зала, нависая над ними, точно бронтозавр. Люди нашли бы, что хёйлеки похожи на прямоходящих бурундуков ростом в четыре фута. Правда, их шерсть выглядела редкой, словно подшерсток по какой-то причине полностью вылез, а с ним и половина ости. Сейчас эти крошечные существа, которые обслуживали большинство систем корабля, дрожали, охваченные благоговейным ужасом. Начинался Танец Богов. Те, кто переживут его, приблизятся на шаг к Великому блаженству. Те же, кто не переживут, достигнут Великого блаженства прямо во время Танца.
Было еще рано, но первый аккорд прозвучал весьма мощно, и Тема решила, что теперь мелодии не хватает ярких акцентов. Она не сомневалась, что Контрапункт последует ее примеру. Музыкальные творения Экхат рождались в процессе импровизации. Отдаленным аналогом можно считать джазовый джем-сейшн — одну из форм музыкального творчества людей. Правда, если бы на человеческом джем-сейшне происходило бы нечто подобное, через несколько минут концертная площадка была бы оцеплена полицией. Но человеческие предрассудки — и не только человеческие — чужды Экхат и не воспринимаются им всерьез.
Тема протянула руку, схватила одного из хёйлеков и, сжимая его верхними конечностями, сделала несколько скачков в сторону экрана. Солнечное пятно раскрылось, точно экзотический цветок, и Тема вскрыла хёйлека, имитируя это движение. Кровь и внутренности брызнули в разные стороны.
Все уровни творения равны!
К удовольствию — но не к изумлению — Темы, Контрапункт немедленно подхватил. Танцуя, он тоже схватил хёйлека, строго сохраняя симметрию, и разодрал его.
Жизнь из смерти, смерть из жизни, так разворачивается Экха!
Тема и Контрапункт снова склонились над рядами крошечных созданий, потом одновременно выпрямились. В каждой из верхних конечностей они держали по хейлеку, а потом раздавили их, как виноградины. Это был восхитительный акцент, яркий и одновременно мягкий. Экхат не признавали различий между музыкой, танцем и живописью и прочими видами искусства. Все искусства едины — друг с другом и с реальностью.
