— Достаточно, Малоджи, — пробормотал Рао своему помощнику. Несмотря на спокойный тон, слова прозвучали, как ворчание пантеры. — Время пришло. Господин Венандакатра превысил отпущенное ему время на этом повороте колеса судьбы.
Малоджи скептически посмотрел на него.
— Императрица и так уже сильно недовольна из-за того, что ты участвуешь в этих вылазках. Ты в самом деле серьезно рассчитываешь…
— Я ее муж! — рявкнул Рао.
Но мгновение спустя с его лица исчезла всякая напряженность.
В Рао было слишком много от философа, чтобы в точности придерживаться традиционных идей, указывающих на правильное место женщины в этом мире. Любой женщины, не его жены. Попытку запугать императрицу Шакунталу — пусть будет проклят ее статус, пусть будет проклята разница в возрасте — Рао назвал бы самым бессмысленным поступком, который только можно представить.
— Я дал ей обещание, — сказал он. — После того как оно будет выполнено, я свободен. Она согласилась. Теперь уже скоро.
Малоджи продолжал скептически смотреть на Рао, но, возможно, просто терпеливо.
— Это ее первая беременность, старый друг. Часто бывают осложнения, — заметил Малоджи.
К Рао вернулось обычное ехидство.
— У нее? Не дури!
Он взял лошадь за поводья, изобразив свободной рукой властный жест.
— Она просто отдаст приказ: ребенок, рождайся — не приноси мне никаких беспокойств!
Но Шакунталу в ее дворце в Деогхаре переполняли совсем другие чувства. Она смотрела на свой округлившийся живот, и на ее лице было написано беспокойство
— Будет немного больно, — сказала Гаутами. Жена Дададжи Холкара успокаивающе улыбнулась и нежно положила руку на плечо императрицы. — Но несмотря на то что ты такая маленькая, у тебя хорошие бедра. На самом деле, я не думаю…
Шакунтала отмахнулась от нее.
— Меня это не волнует. Меня волнуют эти ужасные растяжки. Они исчезнут?
Резко и тяжело вздохнув, Шакунтала запахнула халат. Гаутами изучающе смотрела на нее. Она не думала, что императрицу так уж беспокоила проблема растяжек. Шакунтала, как минимум, слишком уверена в себе, чтобы забивать голову простыми женскими проблемами. И ее определенно не беспокоило, что она утратит привязанность Рао.
А это означало…
Шакунтала подтвердила ее подозрения.
— Вскоре, — прошептала она, поглаживая живот. — Вскоре родится ребенок, и продолжение династии будет обеспечено. И Рао потребует освобождения. Как я и обещала.
Гаутами колебалась. Ее муж был пешвой возродившейся из пепла империи Андхра. Как жена такого человека, Гаутами знала почти все императорские секреты. Но тем не менее в глубине души она оставалась женщиной, родившейся и выросшей в скромном городке в Махараштре. И она чувствовала себя неуютно, как лоцман в незнакомых водах.
Возможно, Шакунтала обратила внимание на эту неловкость. Императрица повернула голову и улыбнулась
— Ты ничего не можешь сделать или сказать, Гаутами. Мне просто нужно сейчас твое общество. — Она снова вздохнула. — И, боюсь, оно потребуется мне и в будущем. Рао не удержать. После того, как родится ребенок.
Гаутами ничего не сказала. Если отбросить неловкость, сказать было нечего.
После того как на свет появится наследник, Пантера Махараштры соскользнет с поводка. В этом не стоило сомневаться, это представлялось таким же неизбежным, как восходящее солнца или убывающая луна. Его нельзя остановить, как нельзя остановить прилив. Или ветер.
Тем не менее, хоть Гаутами и сочувствовала несчастью императрицы, сама она не разделяла ее чувств. Гаутами была низкого происхождения. И она знала, как долго и как ужасно страдают маратхи под кнутом Подлого.
Ее взгляд переместился на огромное окно в северной стене покоев императрицы. Как и всегда в жарком и сухом климате Деканского плоскогорья, оно было открыто. С высоты горы, служившей Деогхару центром, Гаутами видела горные просторы Великой Страны. Деогхар стал новой столицей Андхры, так постановила Шакунтала. Этим, равно как и собственным браком, она прикрепила Андхру к маратхи.
Дальше гор Гаутами ничего не видела. Но она с легкостью могла представить себе огромный морской порт Бхаруч. Она была там дважды. Один раз — как молодая жена, приехавшая в сказочный центр деловой и культурной жизни вместе с ученым мужем. Во второй раз — как рабыня, захваченная во время покорения малва Деканского плоскогорья. Она все еще помнила жуткие рабские бараки, помнила полные ужаса лица дочерей, когда девочек тащил прочь купивший их владелец борделя.
А еще она помнила огромный дворец, возвышавшийся над всем городом. Тот самый дворец, где теперь уже три года размещалась резиденция и штаб господина Венандакатры.
— Скоро, — прошептала она.
Рядом с главным водохранилищем Чампы помощник господина Венандакатры горячо и страстно увещевал господина Дамодару и Рану Шангу. Его звали Чандасена и на него производил большое впечатление его собственный, внушающий благоговейный трепет статус.
Это была короткая речь. Хотя Чандасена происходил из благородной касты брахманов — он был жрецом Махаведы, — господин Дамодара относился к анвайя-прапта сачивам, как малва называли высшую касту, управлявшую империей. Он как-никак был родственником самого императора Шандагупты.
А Рана Шанга считался величайшим царем Раджпутаны.
К счастью, последний был не сильно раздражен. Поэтому нанесенная тыльной стороной ладони пощечина, от которой Чандасена растянулся в грязи, только разбила посланнику губу. Когда он достаточно пришел в себя, чтобы понимать человеческую речь, господин Дамодара продолжил его образование.
— Моя армия воевала в Месопотамии и сумела вернуться назад, к тому же прошла половину Индии и разбила всех врагов, которые выступали против нас. Включая самого Велисария. А господин Венандакатра — и ты — предполагаете, что можете давать мне указания о правильной скорости движения?
Невысокий полководец-малва замолчал и уставился на окрестные горы, скрестив руки на груди. На его бедрах, как и животе, больше не было толстого слоя жира, который украшал их когда-то. Но маленькие ручки все еще оставались пухлыми, как и раньше.
— Венандакатра? — сказал он тихо и задумчиво. — Который не выходил из своего дворца с тех пор, как Рао зажал его в Бхаруче? Концепция тыловой стратегии которого заключается в порке рабов, когда они не подают ему кушанья, соответствующие его нежному нёбу?
Дамодара опустил взгляд на распростертую в пыли фигуру. Обычно спокойный и уравновешенный, лучший военачальник малва явно боролся с собой, сдерживая ярость.
— Ты? — спросил он. Он сжал руки в кулаки. — Рана Шанга! — рявкнул он. — Сделай мне одолжение, еще раз проинструктируй эту собаку по вопросу перемещения войск.
— С удовольствием, мой господин. — Самая могучая рука в Раджпутане опустилась на посланника Подлого и за роскошные одежды с легкостью подняла его на ноги, так, словно брала фрукт. — Для того чтобы преодолеть расстояние между одним местом и другим, армия должна перейти из одного места в другое, — назидательно заговорил Шанга. Он пальцем дотронулся до носа посланника. — Во многом подобно тому, как это лицо добирается до дорожной пыли. — И Шанга проиллюстрировал мысль еще одной пощечиной.
