— Я так предсказуема? — пробормотала она.
Усанас улыбнулся.
— Каждый раз, когда Велисарий отправляется в один из своих походов, ты проводишь половину следующего дня, глядя на лошадь. Это успело стать притчей во языцех.
Эон прошел к ближайшей куче сена и плюхнулся на нее. Совершенно очевидно, что негуса нагаст Аксумского царства беспокоился о том, как он выглядит, не больше, чем Антонина. Он даже провел несколько секунд, наслаждаясь ощущениями, и мог показаться несведущему человеку беззаботным мальчишкой, а не правителем одной из самых могущественных империй.
— Да, прошло много времени, — сказал он весело. Затем помахал рукой. — Иди сюда, Усанас! Почему ты так настаиваешь на сохранении достоинства?
Улыбка Усанаса стала немного сардонической.
— Конская еда! Нет, спасибо. — Он гневно посмотрел на кобылу в ближайшем стойле. Безобидное животное ответило на его взгляд со всем возможным спокойствием. — Предательские создания, — объявил Усанас. — Все они. «Глупые животные» — ха! Но я — охотник. По крайней мере, был им раньше. Поэтому я знаю, какие злодеяния и пороки таятся в сердцах диких животных.
Он прошел к еще одному стойлу — пустому — и прислонился плечом к деревянной стойке.
— И они все дикие, не сомневайтесь в этом ни на секунду. — Он с той же сардонической улыбкой посмотрел на кучу сена, в которой сидела Антонина. — Я лучше съем саму лошадь, чем стану использовать ее пищу в качестве стула. Это более цивилизованно.
Антонина не проглотила приманку. Она просто улыбнулась в ответ. Хоть Усанас и часто заявлял, что боится и ненавидит животных, она прекрасно знала, что он — опытный наездник и погонщик слонов. А также, как она подозревала, отлично умеет управляться и с верблюдами, хотя она никогда не видела, чтобы он близко подходил к кому-то из этих угрюмых животных.
Эон скептически фыркнул. Затем его молодое лип стало серьезным.
— Нам нужно поговорить, Антонина. Мне жаль беспокоить тебя сейчас — я знаю, что ты бы предпочла провести день… э…
— Вздыхая по уехавшему мужу, которого знаешь много лет, словно глупенькая влюбленная девчонка, — ехидно завершил фразу Усанас.
— Но я действительно глупая и влюбленная, — запротестовала Антонина.
Однако без особой горячности. На самом деле, слова Усанаса принесли ей некоторое утешение. Возможно, это было странно. Но суровое детство, проведенное на улицах Александрии, за которым последовал долгий период, когда она была куртизанкой — время, оказавшееся еще суровее, заставляли ее ценить новую жизнь, которую она начала после того, как вышла замуж за Велисария. Антонина наслаждалась тем, чего у нее раньше не было, и искренне любила мужа.
Но…
В конце концов, она была женой Велисария. Самого Велисария, а не какого-то неизвестного купца или мелкого чиновника. И несмотря на то, что Антонина ценила свой брак, он налагал на нее крупные обязательства.
Она хотела было печально вздохнуть, но подавила это желание и заявила:
— Вы хотите планировать предстоящую морскую кампанию. Немедленно.
Эон кивнул.
— Из-за изменений в тактике и временных ограничений стало важным, чтобы наша экспедиция отправилась как можно скорее. А поскольку теперь потребуется включить римский флот, мы не можем терять время. — Эон сделал слишком большое ударение на слове «потребуется», словно ожидал, что с ним будут спорить! — Координация действий союзников иногда оказывается сложной. Нам нужно… э… четко определить… э…
Эон замолчал. Усанас скривил губы и получилась усмешка — такая же великолепная, как и его обычная улыбка.
— Глупый мальчишка — который, как предполагается является царем царей! — лопочет о том, кто будет командовать. Он или кто-то из римлян.
Антонина не могла не разразиться смехом.
— Ты больше не его давазз! — воскликнула она. — А он — не просто принц! Больше ты не можешь давать ему подзатыльники!
Теперь пришел черед Эона улыбаться. Усанас нахмурился.
— Ничего не могу поделать, — проворчал он. — Быть даваззом легче, чем выносить эти глупости с мухобойкой. Вежливый! Достойный! Мне это не по силам.
Антонина махнула рукой.
— Это не проблема. Естественно, командовать будешь ты. Единственные римские корабли, которые мы можем выделить для этой экспедиции, — это полдюжины новых судов с пушками, те, что проектировал Иоанн. Он называл их «каравеллами». Велисарий забрал все старые корабли для атаки на Бароду. Ты привел с собой сто восемь боевых галер. На каждой свыше двухсот человек — в сумме примерно двадцать тысяч, и это гораздо большая сила, чем можем выставить мы, римляне. А поскольку вы снабдили все корабли пушками, то в Вашем распоряжении куда больше орудий.
Она замолчала, так как ее отвлекла сторонняя мысль.
— Я все еще удивлена, что у вас получилось собрать такой флот за таков короткое время. Как вам это удалось?
Эон выглядел довольным.
— За это можно поблагодарить мою жену Рукайю. Если есть кто-то в Аксумском царстве или Аравии, кто знает, что семнадцатилетняя царица, по крайней мере, а Царица, — почти ребенок, то их можно пересчитать по пальцам.
— По пальцам одной руки, — поправил Усанас. — Хм, — проворчал он. — У этой девушки железная воля. Что обнаружили многие задиристые кораблестроители и купцы, поставляющие товары.
— А еще она очень умная, — продолжал Эон, не закончивший хвастаться женой. — Именно Рукайе принадлежит идея переоборудовать наши уже существующие галеры под пушки, вместо того чтобы строить новые корабли, как делаете вы, римляне. Теперь вы называете их каравеллами?
Он извиняюще улыбнулся.
— Мы можем строить корабли быстро — следуя модификациям, которые предложила Рукайя, — если продолжаем придерживаться наших старых методов. Потребовалось бы гораздо больше времени для того, чтобы делать суда по проекту Иоанна. У нас просто нет такой производственной базы, в особенности по работе с металлом.
— В любом случае мы не смогли бы снабдить каравеллы нужными орудиями, — добавил Усанас. — Даже ваши римские оружейники в Александрии едва могут выпускать достаточно таких орудий для ваших собственных кораблей. Но для проекта Рукайи требуются только небольшие пушки — использующие четырехфунтовые ядра — и только по четыре на корабль, так что Александрия легко с этим справляется.
Антонина кивнула. И молча поздравила себя за то, что изначально выбрала Рукайю в жены Эону
[31]
. Но ее самодовольство было недолгим. По напряженным выражениям лиц аксумитов она видела, что те все еще беспокоятся о вопросе командования.
— Так в чем проблема? — прямо спросила Антонина, не видя оснований ходить вокруг до около.
