— Конечно, не так глупо, как иногда делалось в прошлом.
Маврикий выступил в роли дипломата.
— Не так давно ты, император, сам сломил малва. Когда вел атаку арийским методом, очистив дорогу в Суккур.
Хусрау улыбнулся шире.
— Я? Чушь, Маврикий, — император хлопнул по плечу молодого персидского офицера, стоявшего рядом с ним. — Это Куруш вел тот великолепный парад арийской военной мощи. Уверяю вас: я оставался далеко позади. Конечно, он был одет в мои лучшие доспехи и размахивал моим мечом, как великий Кир из древности.
По шатру прокатился смешок. Несмотря на долго длившуюся вражду между Римом и Персией, все римские легионеры в армии Велисария были очарованы магнетизмом личности императора. Никто в шатре не сомневался в смелости Хусрау Ануширвана. Но приятное разнообразие вносило и лицезрение персидского монарха — вообще-то, любого правителя — не боявшегося говорить правду.
— Спаси нас, Господи, от безрассудных вождей, — пробормотал Маврикий. — В особенности тех, которые пытаются надеть мантию Александра Македонского. Ничего хорошего не ждет их на этой дороге.
Велисарий выпрямился.
— Упоминание твоей мудрости под Суккуром, император ариев, подводит меня к следующему вопросу, который я хочу поднять. — Он колебался, затем, не видя другого выхода, выпалил: — Теперь, после того как ты выбрался из Суккура, тебе не следует возвращаться. Если город падет, это будет отступление. Если вместе с ним падешь ты — трагедия.
Разумно это было или нет, но Хусрау напрягся. До того как он успел хоть что-то сказать, Велисарий продолжил:
— Но это только одна причина, по которой тебе не следует возвращаться. Другая — более важная — заключается в том, что ты нужен своим людям в Синде.
Как Велисарий и рассчитывал, последние слова прорвались сквозь собирающуюся вокруг Хусрау бурю негодования. Глаза персидского императора округлились.
— Моим людям? — спросил он в замешательстве. — В Синде?
Велисарий величественно кивнул.
— Именно так, император. Синд — как мы договорились — теперь является персидской территорией. Он переполнен испуганными и отчаявшимися людьми, которые бегут из-под меча малва. Теперь это твои подданные, Хусрау с Бессмертной Душой. Им неоткуда ждать спасения, кроме как от тебя. Что невозможно, пока ты заперт в осажденном Суккуре.
Ситтас — чудеса когда-нибудь прекратятся? — тоже проявил себя дипломатом.
— Малва не удалось принести слишком много разрушений самому Синду, император, до того как их выгнали прочь. Они сожгли какие-то посевы, вырубили несколько садов, разграбили несколько городов и разрушили часть ирригационной системы. Но это можно исправить, тем более что земля осталась нетронутой. Проблема в том, что разбежались люди, которые обрабатывают эту землю. Большинство из них живы, но слишком испуганы, чтобы от них была какая-то польза.
Велисарий ловко продолжил:
— Именно там ты сейчас нужен по-настоящему, император. Куруш удержит Суккур, если это вообще по силам человеку. Ты нужен на юге. Объезжающий местность, видимый всеми, успокаивающий и заверяющий, что новый правитель беспокоится об интересах своих крестьян и защитит их от малва. И ты убедишь их вернуться в свои деревни и на поля.
Хусрау повернул голову и посмотрел на Куруша. Молодой персидский офицер выпрямился и расправил плечи.
— Я согласен, император. Никто не в состоянии заменить тебя в этой работе. Я смогу удержать Суккур — и удержу — для тебя, в то время как ты прикрепляешь новую провинцию к нашей империи.
Хусрау сделал глубокий вдох, затем еще один. Затем, как и было ему свойственно, быстро принял решение.
— Пусть будет так. — Он замолчал на мгновение и задумался перед тем, как повернуться к Велисарию. — Я не хочу забирать из Суккура много людей. Они потребуются Курушу больше, чем мне.
Император мотнул головой, указывая на вход в шатер.
— Сюда меня сопровождали двадцать человек. Я их оставлю, как телохранителей. Но мне потребуются и твои римские войска. Кавалеристы. Примерно тысяча.
Велисарий не колебался ни секунды. Он повернулся к небольшой группе офицеров, стоявших в дальней части шатра. Его взгляд быстро нашел того, кого искал.
«Джовий. Он надежный и способный, но медлительный во время маневров. Помощь для Хусрау, небольшая головная боль для меня».
— Возьми пятьсот человек, Джовий. Фракийских букеллариев. Император захочет спускаться по Инду. — Он быстро взглянул на Хусрау. Император кивнул. — Поэтому вы достаточно скоро встретите сирийскую конницу, направляющуюся на север. Когда встретите, скажи Бузесу и Кутзесу, чтобы дали тебе еще пятьсот человек. Или сколько посчитает нужным император. Вечером я напишу приказ.
Джовий кивнул. Теперь Велисарий посмотрел на Маврикия, чтобы убедиться, не возражает ли командующий букеллариями. Хилиарх флегматично пожал плечами.
— Для нас пятьсот фракийцев роли не сыграют. Не там, куда мы направляемся. Твои хитрые планы или сработают, или не сработают. А если не сработают, то и пять тысяч фракийцев не смогут спасти нас от гибели.
В шатре послышался смех.
— Кроме того, судя по тому, как идут дела — по звукам — в будущем у нас не должно возникнуть слишком много проблем с дисциплиной, — продолжал Маврикий, послушав, как снаружи идет веселье. — А эти греки — я скажу это только один раз, сейчас — вероятно, так же хороши, как и фракийцы на поле брани.
— Тогда решено, — сказал Хусрау, вопросительно склонив голову и посмотрев на Велисария. — Еще что-то есть? Еще какая-нибудь хитрая римская стратегия, которую нужно надувательским способом навязать тупому арийскому императору?
На этот раз смеялись долго и громко. И к тому времени, как смех стих, союз между Персией и Римом стал немного крепче.
«На самом деле, странно, — пришел мягкий ментальный импульс Эйда. — То, что юмор может быть самой крепкой цепью из всех, скрепляющих человеческую судьбу».
Велисарий начал придумывать достойный ответ. Эйд беспечно перебил его.
«Это потому, что вы, протоплазменные, такие тупицы, вот почему. Логика вам недоступна, вы заменяете ее этими глупостями, которые называете „шутками“.
Велисарий не смог определить, появилась ли от этих слов у него на лице недовольная гримаса. Хотя он определенно скривился после следующего посланного Эйдом импульса.
«Кстати, рассказывал ли я тебе анекдот о кристалле и фермерской дочери? Однажды вечером девушка работала в поле…»
Глава 30
Пытаясь не поморщиться, Велисарий изучающе смотрел на молодого — очень молодого — офицера, который стоял перед ним. Как и всегда, гладкое лицо Калоподия совершенно ничего не выражало. Хотя Велисарий подумал, что, возможно, заметил где-то глубоко в глазах офицера веселую искорку.
