Через полчаса узкая тропка вывела меня на более или менее широкую дорогу. Солнышко над головой, так что сориентироваться, где запад, а где — восток, труда не составило. Мне — на восток, так что вот туда я и пойду, тем более что дорога как раз туда и ведет. Примерно. Первые двести метров…
Я прошагал двести метров до поворота, потом еще метров пятьсот — до следующего, потом еще поворот, и еще поворот, и еще… Повороты не то чтобы крутые, наоборот: мягко так вписываются в окружающий пейзаж. То холмик обогнут, то дерево здоровенное, то какую-то низинку с лужицей на самом дне. А это что такое?
Следующий поворот не привел никуда. Вернее, куда привел? Прямо за поворотом лежало здоровенное, в добрых полтора-два обхвата дерево, под которым и терялась проказница дорога. М-да… как же через такого монстра перебираться? Вон, сучья толстенные и торчат так часто, что и застрять между ними недолго. Может, обойти?
Ага, обойти! С одной стороны верхушка дерева терялась в густом можжевельнике, продраться через который можно только на танке. С другой стороны дороги стояли такие же лесные великаны, да как плотно! Ну, стало быть, придется перелезать. Я ухватился за торчащий перпендикулярно стволу сук, подтянулся…
Раздался свистящий шорох, потом глухой удар, и прямо перед моим носом выросла стрела. От неожиданности я выпустил сук и плюхнулся задницей на дорогу. И тут же, с тем же самым звуком над моей головой вонзилась еще одна стрела…
И вот откуда только силы берутся у людей в экстремальной ситуации? Я почти одним прыжком перелетел через эту махину под свист еще парочки стрел. Так, Романыч, дело-то очень-очень плохо! Если я до последней секунды думал, что тронулся своим невеликим умишком, то как тогда объяснить вполне реальные стрелы? Подобрав длинную ветку, я пристроил на нее скатанный плащ и стал поднимать. Несколько раз свистнуло, и хороший плащ стал походить на лохмотья. И снова в лесу — тишина. Ну, теперь кто кого перемолчит?..
Где-то сбоку неосторожно хрустнула ветка. Вон ты где, сволочь! Сейчас ты у меня получишь. Я потянулся было к тесаку незадачливого кавалериста-педераста, но передумал и достал из кармана привычную «раскладушку». Тут я и в клинке уверен, да и руке привычней. Бесшумно продвигаясь к краю этого нехилого бревнышка, я выжидал. Чутье и военная выучка подсказывали, что с первым противником я увижусь довольно скоро. В том, что я с ним управлюсь, сомневаться не приходилось. Бывали мы в переделках и похуже…
Вот из-за дерева показалась нога этого идиота-лучника, и я тут же вогнал ему нож прямо в ступню. Чуть не по самую рукоять. Вместо здрасьте.
Мужик взвыл, да так, что даже мне стало не по себе. И тут кто-то за моей спиной что-то произнес на самом настоящем тарабарском языке.
Дальше все произошло на одних рефлексах. Бросив складник в ноге охромевшего лучника, я мгновенно оказался на ногах, спиной к дереву. Хромого пришлось использовать в качестве щита, для уверенности приставив ему к горлу трофейный тесачок. Пленник было завозился, но поняв, что еще чуть-чуть, и он сам перережет себе горло, стал смирным и больше не рыпался.
Передо мной стояли два типа с луками в руках. Луки не олимпийские и не английская «классика», это я как бывший кандидат в мастера спорта мог бы и с закрытыми глазами сказать, но вот стрелы… Хотя тоже не олимпийские, но менее опасными от этого не кажутся. На обеих хищные широкие наконечники, которые, случись что, такую рану нанесут — мало не покажется. Пара таких ран, и кровью изойдешь раньше, чем «ква» сказать успеешь!
Лучники стояли напряженно, но луки до конца не натягивали. Ну, во-первых, потому как долго с натянутым луком не простоишь — стоялка отломится! Усилие натяжения на хорошем луке — килограммов сорок будет, и удерживать такой вес на согнутых пальцах — занятие не для слабонервных. Но совсем отпущенной тетиву тоже нельзя держать — не успеешь стрелу пустить, случись что. Вот и стоят так, что еще немного — и получим мы с моим «защитником» пару хороших гостинцев, чуть не метровой длины. Только они что-то не рвутся нам их слать. Наверное, своего жалеют, если бы он им был не нужен — с такой дистанции продырявили бы нас обоих, навылет. Пат. Значит, пора начинать переговоры.
— Ребята? Вы скажите только, где я нахожусь и как до деревни дойти. Я с вашим другом немного пройду, а потом отпущу. Слово.
Лучники смотрят на меня с выражением, которое было у барана при виде новых ворот. Затем один из них что-то произносит. Судя по всему, он обращается не ко мне, а к своему товарищу. Несколько раз повторяется слово «Рейк», возможно — имя. Хотя с тем же успехом это может означать приказ убить меня, грешного, желание пообедать или просто описание ситуации, в которой мы все оказались.
Один из лучников выдает какую-то фразу в повелительном наклонении, явно обращаясь ко мне. Ну, это я и без переводчика понимаю: приказывает нож бросить и товарища их отпустить. Ага, щаз!
Мотаю головой. Похоже, понял.
— Мужики, мож, миром разойде…
Договорить я не успеваю. На голову мне обрушивается небо, и уже второй раз за сегодня мне выключают свет. Вместе со звуком…
Глава 3
О Вильгельме Телле и о том, что родственники, они и в Африке — родственники
На этот раз сознание возвращалось ко мне куда как медленнее. Поначалу возник неясный шум в ушах, потом какая-то раздвоенная, словно бы размытая картинка в глазах. После нескольких минут нечеловеческих усилий, вызвавших мигрень эффективностью в пару килотонн, мне, наконец, удалось навести взгляд на резкость и вычленить из общего шума отдельные звуки. Я огляделся.
Пребывал я на краю какой-то поляны, прислоненный спиной к здоровенному дереву в положении полулежа. Судя по всему — не привязанный. Разве что руки спутаны за спиной, но так паскудно спутаны, что после трех минут интенсивного шевеления я мог освободить их в любой момент.
Ни сумки, ни шмотника-«сидора» при мне не наблюдалось. Однако «Ролекс» остался на руке, а стоит он, всяко разно, не меньше, чем остальное мое барахлишко. Карманы, если верить ощущениям, тоже не обчищены. Пояс с клинком, который я прихватил у нахального, ныне покойного наездника, разумеется, отсутствовал, но мой собственный ремень мне оставили. Так что если дело дойдет до драки, то его тяжеленная пряжка может сослужить мне добрую службу. А передо мной, на поляне…
На поляне человек двадцать разного возраста и пола, одетые в удивительные одеяния, м-м-м… ну, по-видимому, веселятся. По крайней мере, они очень стараются веселиться. Посередине поляны стоит несколько бочек с чем-то, должно быть — хмельным, исходя из того, с каким восторгом веселящаяся публика черпает из бочонков вожделенный нектар. Рядом с бочками — костер, на котором жарятся туши. Спасибо, что хоть не человечьи! Судя по всему, это представители каких-то парнокопытных: не то овцы, не то козы.
В стороне от гулеванящих пирамидой составлены луки, копья, еще что-то, столь же древнего изобретения и столь же воинственного назначения. Короче, если отбросить всю абсурдность и невероятность происходящего, то я попал в руки шайки разбойников. Блин, да что я вам — девочка Герда?!!
