— Жюль Верн, — хмыкнул Никифоров.
— Что?
— Свидетели этой мучительной сцены поняли наконец, что
дети капитана Гранта галлюцинировали, — пробормотал он.
— Я собиралась забрать у вас пакет документов, —
пролепетала Джульетта, не понимая, что это на Никифорова нашло. Неужели его так
взволновала встреча с ней наедине? До сих пор они виделись только в присутствии
коллег по работе, и когда она согласилась заехать к нему, то не имела в виду
ничего.., такого. Утро оказалось очень загружено, она не знала, во сколько
освободится, поэтому не могла назначить встречу на нейтральной территории на
определенный час. И предложила свой план. Когда у нее выдастся «окно», она
просто завернет к нему домой и заберет эти проклятые документы. Возможно, он
подумал?.. О, боже!
Никифоров, отвлекшийся на некоторое время от окна, пропустил
момент, когда Полина вслед за рабочим полезла в канализацию. «Почтальон»
вынырнул в десятке метров справа, и ей просто ничего не оставалось, как
спуститься под землю. Коньяк страшно мешал, но она предпочла бы сразиться
врукопашную, нежели расстаться с ним. Как только она полезла в люк, снизу на
нее заорали. Тогда, она высунула голову, чтобы посмотреть, куда побежал ее
преследователь. Он был совсем рядом, и Полина нырнула обратно.
Никифоров заметил эту голову, когда она на секунду
показалась из люка, и стукнул себя ладонью по лбу. Потом повернулся к Джульетте
и увидел, что та сидит вея пунцовая, со слезящимися глазами, прижимая салфетку
ко рту. Не имея понятия о ее душевных терзаниях, он тотчас решил, что крошка
попала ей в дыхательное горло. Вскочил, отбросив стул, подбежал к ней сзади,
двумя руками обхватил поперек туловища и резко сдавил.
Джульетта, принявшая его нападение за проявление мужской
страсти, от избытка чувств едва не потеряла сознание.
— Не здесь! — просипела она, вспотев в его
объятиях, как мышь под метлой.
— А где? — глупо спросил Никифоров, решив, что он
не туда нажимает.
— Не знаю… — выдавила из себя она. — У вас… Или у
меня.
Никифоров отпустил, ее, сел на место и попытался
сосредоточиться. Математичка явно вела с ним какой-то диалог, которого он не
понимал, потому что думал совершенно о другом. Снаружи что-то происходило.
Только что мимо кафе пробежал пожилой мужчина со зверским выражением на лице.
Потом Никифоров увидел нечто рыжее, мелькнувшее среди припаркованных машин на
стоянке.
— Что с вами, Андрей Андреевич? — сдавленно
спросила Джульетта, с трудом приходя в себя после его медвежьих объятий.
Никифоров сжал ладонями ее холодную руку, похожую на куриную
лапку, и проникновенно спросил, по-прежнему глядя мимо:
— Джульетта Ивановна, у вас бывало когда-нибудь такое,
что вы все время думаете об одном и том же человеке… Размышляете, как он живет,
чем сейчас занят… И он начинает вам всюду мерещиться?
— Нет, — ответила Джульетта, мечтая, чтобы
поскорее принесли курицу.
Ей и вправду хотелось, чтобы Никифоров себе что-то позволил,
но не такое.., дерзкое. Подарил цветы, целовал бы руки, горячо говорил о
вспыхнувшем чувстве… И уж чего ей вовсе не хотелось, так это ему мерещиться.
— Курица для вашей дамы! — возвестил официант и
водрузил на салфетку огромное блюдо с едой.
— Отлично! — обрадовался Никифоров и обернулся к
Джульетте:
— Вы пока ешьте, а я сейчас.
Он оттолкнул от себя стул и пулей вылетел на улицу, потому
что увидел, как мимо кафе медленно проехала низкая красная машина с Анжелой за
рулем. Заметив, что бывший муж несется за ней, размахивая руками, она
приткнулась к тротуару и открыла для него дверцу.
— Здравствуй, Андрей! — сказала она, когда
Никифоров рухнул на соседнее сиденье. — Как мило, что ты вышел меня
встретить. Мне нужно с тобой поговорить.
— Давай, только быстро, — согласился тот,
нервничая, что оставил Джульетту наедине с курицей. Она может решить, что он не
хочет оплачивать счет.
— Нет, Андрей. Быстро не получится. Разговор серьезный.
Никифоров посмотрел на Анжелу и вздохнул. Вероятно, когда он
женился на ней, в его организме происходила гормональная революция. Анжела была
безумно красивой женщиной. И эгоистичной, как дитя. Ее уверенность в себе и
своих чарах походила на помешательство.
— Я тебе еще по телефону сказал, что у меня нет времени
на серьезные разговоры.
— Я прошу у тебя четверть часа. Поднимемся к тебе и
поговорим.
— Там Бунимович.
— Боже мой! — раздраженно воскликнула Анжела и,
щелкнув зажигалкой, прикурила. — Андрей, тебе пора задуматься, как ты
живешь!
— Если тебя это утешит, я не живу с Бунимовичем, —
ехидно заметил он, продолжая удивляться, как мог купиться на эти гладкие ножки
и выпяченные, будто надутые, губки. — Кроме того, я вообще не понимаю, с
какой стати ты собираешься со мной серьезно разговаривать. Мы развелись сто лет
назад!
— Ровно полтора года, — жестко заметила она.
— Нас ничто не связывает!
— Это как сказать, — пожала плечами Анжела. —
Ты не все знаешь. Кстати, раз у тебя Бунимович, предлагаю зайти в кафе и
посидеть там за чашечкой кофе. — Она показала рукой на то самое кафе, где
угощалась Джульетта.
— Нет! — взвился он. — Только не кофе! В
последнее время меня тошнит от него. Я работал ночами и перебрал кофеина.
Он воровато оглянулся и увидел через стекло, что Джульетта
почему-то встает и складывает салфетку. Или она не ела несколько дней и
проглотила курицу вместе с костями, или решила, что он сбежал насовсем, и
потеряла аппетит.
— Ты можешь минутку подождать? — спросил он у
Анжелы и, не дожидаясь ответа, выпрыгнул из машины, на ходу доставая из кармана
бумажник.
Выхватил оттуда купюру достоинством в пятьсот рублей и,
ворвавшись в зал, подлетел к Джульетте.
— Как дела? — запыхавшись, спросил он, одной рукой
пряча бумажку за спину, а другой подзывая официанта. — Вы что же, хотите
уйти, не дождавшись меня?
Джульетта и в самом деле, поддавшись порыву, собиралась
сделать ноги, а потом позвонить Никифорову и попросить, чтобы документы он
привез на службу. Но вот.., не удалось.
— Этого хватит? — спросил Никифоров и потряс
бумажкой перед носом невозмутимого официанта.
— Да, — лаконично ответил тот, незаметно сглотнув.
Никифоров сунул ему деньги и велел:
— Я на минуту выйду, принесите нам пока по чашке кофе.
— Слушаюсь, — уже веселее ответил официант и
потрусил «за кулисы».
Джульетта медленно опустилась на свое место.
— Простите меня, — проникновенно сказал Никифоров,
наклонившись к самому ее уху. Он знал, что короткие, но интимно произнесенные
извинения действуют на женщин гораздо сильнее пространных и униженных.
