— Держитесь, дорогая! — сочувственно сказал
Николай Леонидович и потряс Полину за руку.
— Мы готовы помочь, — поддакнул Иван
Леонидович. — Если потребуется.
Никифоров завел Полину к себе и устроил в кресле. Она с
тоской глядела на дом, с которого все, собственно, и началось. Как только она в
него въехала, жизнь ее круто переменилась. Все пошло наперекосяк. Сначала
привидение, потом маньяк, потом покушения, исчезновение Максима… И теперь вот —
двойное убийство. Ее станут допрашивать. Надо будет предъявить следователям
свое алиби. А что, если у нее не окажется алиби?
— Кстати, кому достанется имущество твоих
родственников? — спросил из-за ее спины Никифоров. — Тебе? Или, может
быть, тете Мусе?
— Я не знаю, — вздрогнула Полина. — Я не
сильна в родственных связях.. У них нет прямых наследников. Я не прямая. А уж
тетя Муся и подавно. У Люды имеются более близкие родственники — где-то под
Волгоградом, кажется. А этот дом, — она кивнула головой, — записан на
Максима. А у него вообще — только родной брат и племянники…
— Но, возможно, они оставили завещание? — не
отставал Никифоров. — Они были современными людьми, хорошо обеспеченными.
— Надо спросить у тети Муси, — решила
Полина. — Напомни, когда она приедет.
На этот раз тетя выглядела совсем не так хорошо, как прежде.
Она вылезла из машины помятая, бледная и растерянная. Даже ее круглые щечки
обвисли, придав ей унылый вид. Мрачный Эдуард следовал за ней, словно
телохранитель.
— А почему вы.., здесь? — спросила тетя Муся,
входя в никифоровскую гостиную.
— Нам тут комфортнее, — ответил тот.
— Тетя, Эдуард — это Андрей Андреевич, — неловко
сказала Полина. — А это Константин…
— ..тоже Андреевич, — подал голос Бунимович, с
любопытством разглядывая Полининых родственников.
— Группа поддержки? — усмехнулся Эдуард. —
Ну-ну.
Им предложили сесть, и они устроились в самом центре
длинного дивана — плечо к плечу.
— Это было так ужасно! — заявила тетя Муся, и ее
выпученные глазки наполнились слезами. — Их нашли на какой-то даче, в
какой-то Демьяновке, у черта на куличках. Просто брошенный полуразвалившийся
дом. Какие-то алкоголики решили в него залезть, посмотреть, можно ли там
чем-нибудь поживиться. Они влезли и увидели… Увидели…
Тетя Муся прижала ладонь ко рту.
— У Максима в пиджаке лежали документы и бумажник. Так
что с установлением личности не было никаких проблем. Их привязали к
стульям, — продолжил за нее Эдуард. — И надели на голову пакеты.
Обмотали клейкую ленту вокруг шеи. В общем, зрелище не для слабонервных. Я так
думаю. Мы сами, конечно, не видели, нас в морг вызывали на опознание. Позже
следователь нам все рассказал. Их вообще было очень трудно узнать, особенно
Люду.
— Конечно, это была она! — воскликнула тетя Муся,
высморкавшись в платок. — Что я, Люду не узнаю?
— Во что она была одета? — быстро спросил
Никифоров. — Вы знаете?
— Да, нам показали вещи, — пропыхтела
тетка. — Она была в зеленом брючном костюме. И в белой блузочке. И у нее
почему-то на руке были часы Пелагеи — такие, знаете, с темным ремешком. Я не
поняла, как они к ней попали. Ведь это твои часы?
— Я ей отдала, потому что ее собственные сломались
перед самым отъездом, — торопливо пояснила Полина.
— И сережки я опознала серебряные. А потом.., меня
увели.
— И мне пришлось опознавать их.., не по одежде, —
кашлянув, добавил Эдуард и сцепил перед собой руки.
— А почему милиция обратилась не к ближайшим
родственникам, а к вам? — спросил Бунимович, до сих пор не подававший
голоса.
— Да мы и есть ближайшие родственники! —
воскликнула тетя Муся. — Может, не формально, но по существу. У кого
хотите спросите, мы поддерживали самые тесные отношения.
— Наверное, по этому поводу следователи мучили вас
вопросами, — сочувственно сказал Никифоров. — Им на все наплевать,
только бы дело не повисло. Как пить дать, спрашивали, кому выгодна их смерть.
— Да никому! — всплеснула руками тетя Муся.
— А брату Максима? — мягко уточнил Андрей.
— Он что-то такое преподает в американском
университете, живет с семьей за океаном. Не думаю, что его дела так плохи.
— И у него наверняка есть алиби, — поддакнул
Эдуард, потерев лоб.
— А у вас спрашивали про алиби? — поинтересовалась
Полина. — Когда.., их убили?
— Не знаю, сколько времени проводится
экспертиза, — ответил тот, — но, насколько я понял, у следствия есть
основания считать, что смерть наступила десятого числа.
— В тот день, когда Люда привезла меня сюда! —
воскликнула Полина.
— Максим улетал на конференцию накануне, —
задумчиво добавил Эдуард. — Девятого я повез его в аэропорт, и он исчез по
дороге. Я уже рассказывал…
— Возможно, именно те мужики отвезли его в Демьяновку и
привязали к стулу. А на следующий день схватили Люду. Привезли туда же и..,
убили.
— Их мучили? — спросил Костя с тревогой.
— Совершенно точно нет. На столе стояли пустые бутылки
с водой. Им даже давали пить.
— А где находится эта Демьяновка, и кому принадлежит
дача? — задал новый вопрос Никифоров.
— Нам сказали! — оживилась тетя Муся. —
Какому-то незнакомому типу. Степанцеву. Спрашивали, не знаем ли мы его?
— Зовут Аркадий Михайлович, — дополнил
Эдуард. — Мы никогда о таком не слышали. В прошлом снабженец, ныне в
преклонных годах, служит сторожем на плодоовощной базе.
— В лицо мы его тоже не узнали, — заявила тетя
Муся. — Нам показывали фотографию из паспорта.
— Гляди, как милиция оперативно действует! —
заметил Бунимович.
— Убийства, как правило, раскрываются по горячим
следам, — со знанием дела сказал Эдуард.
— Ничего себе — горячие следы! — воскликнула тетя
Муся. — Если Людмилу и Максима убили десятого числа, с тех пор прошло
больше недели.
— Несчастливая цифра, — заметила Полина. —
Десятого апреля мы хоронили прадедушку. А теперь вот — десятое июня, и опять…
— Прадедушка умер сам, в собственной постели. Ему было
девяносто восемь лет, — немедленно возразил Эдуард. — Насильственная
смерть — совсем другое.
С этим утверждением никто не стал спорить.
— Тебе, Пелагея, нужно явиться к следователю, —
сказала тетя Муся. — Тебя обязательно должны допросить.
— Зачем? — испугалась та.
— Ты можешь владеть какой-нибудь важной информацией,
которой не придаешь значения! Вот тебе карточка следователя.
Полина взяла карточку с опаской, словно та собиралась ее
укусить.
