— Хоронить, конечно, сейчас не дадут, — сказал
Эдуард, поднявшись.
— Пока не найдут убийцу, — добавила тетя Муся.
— Скорее, убийц. Провернуть такое дело в одиночку
довольно трудно. Нужна физическая сила.
* * *
На следующий день Полина действительно побывала у
следователя. На этот раз к ее рассказу о нападениях отнеслись с гораздо большим
вниманием. Ей даже показывали фотографии разных людей, но она никого на них не
признала.
— Думаю, следователь пришел к выводу, что связи
все-таки нет, — Полина поделилась своими мыслями с поджидавшим ее
Никифоровым. — Потому что у меня с Людой и Максимом не было долгих
контактов. Мы и виделись-то всего ничего! На похоронах прадедушки день и целый день
десятого июня, когда Люда давала мне наставления и привезла на дачу. Вот,
собственно, и все.
— Но Поля! — горячо возразил тот. — Если я не
полный болван, то ты как самостоятельная человекоединица не могла возбудить у
целой группы людей неконтролируемую ненависть! Или могла? — неожиданно
замер он. — Может быть, директриса вашего дома престарелых продавала
казенные наволочки на сторону? Или воровала сосиски из столовки?
— Я работала там простой нянечкой! — с надрывом
ответила Полина. — За что за мной охотиться со шприцами?
— Да уж, эти шприцы! — согласился
Никифоров. — Они наводят на мысль о больнице и врачах.
— Кстати! — оживилась Полина. — Все эти люди…
Они умеют делать уколы. Вот если бы тебе дали в руки шприц и велели ввести
кому-нибудь снотворное в экстремальных условиях? Ты бы смог?
— Думаю, вряд ли, — пробормотал Никифоров.
— Значит, эти люди — медицинские работники! — с
победным видом заключила она.
Никифоров вытянул губы трубочкой, немного постоял так и
ответил:
— Совсем даже не обязательно, Поля! Но ты, кажется,
натолкнула меня на мысль…
Она затаила дыхание. После того, как Никифоров разоблачил
близнецов Дякиных, она прониклась уважением к его аналитическим способностям.
Возможно, если он как следует пораскинет мозгами, его озарит, и все сразу станет
на свои места? Он догадается, кто убил Люду и Максима, кто охотится за ней и
пытается заколоть ее снотворным.
— Мы вот что забыли спросить у тети Муси, — не
удержалась и выпалила она. — Может, Люде или Максиму делали уколы?
Допустим, вкатили снотворное, как мне тогда, и увезли в эту самую Демьяновку? А
потом, спящих, задушили пакетами?
— Вряд ли тете Мусе об этом сообщили, — сухо
заметил Никифоров. — В милиции ей не рассказывали о деталях убийства, а
только задавали вопросы. Из которых она, собственно, и извлекла всю переданную
нам информацию.
— Андрей, — со значением сказала Полина, когда они
вошли в его квартиру и он запер дверь.
— Что?
— Я чувствую себя ужасно.
— Боишься?
— Нет, — ответила она. — Да. То есть я,
конечно, очень боюсь, но чувствую себя ужасно не поэтому, а из-за тебя.
— Ну ничего себе! — присвистнул Никифоров и
впервые открыто оглядел ее с ног до головы. Получилось достаточно
нахально. — Я бросил работу, вообще ни черта не делаю уже несколько дней,
ношусь с тобой, как с царапиной на королевском пальце, а ты при этом чувствуешь
себя ужасно!
— Я так себя чувствую из-за этого! — воскликнула
Полина. — Из-за того, что ты носишься со мной и не выполняешь свою работу!
— Прекрати! — велел Никифоров. — Я задался
целью распутать это дело, и я его распутаю. Кстати, не могла бы ты приготовить
что-нибудь перекусить? Потому что мне необходимо уединиться и сосредоточиться.
— Может, поджарить картошечки? — с энтузиазмом
предложила она.
— Я не ем пустую картошку, — сообщил
Никифоров. — В морозилке есть что-то такое.., быстрозамороженное. На
коробках пишут, как это готовится.
Не прибавив больше ни слова, он удалился в дальнюю комнату и
закрыл за собой дверь. Полина приготовила еду и теперь слонялась по гостиной,
боясь постучать и боясь не постучать. Если все остынет, он может разораться. А
если она ему помешает, он тоже может разораться. В конце концов она на полную
катушку включила телевизор.
— Что? — спросил Никифоров, высунувшись из
комнаты. — У тебя проблемы со слухом?
— Еда готова, — сообщила она.
— Пойдем, — он потер руки. — Я буду есть и
тебя допрашивать.
— Я все-все тебе рассказала! — испугалась Полина.
— Возможно, тебе только так кажется. Что-нибудь ты
могла упустить просто потому, что не считаешь это важным. Я тут подумал, —
добавил он, засовывая в рот котлету, — если за тобой охотятся те же люди,
что убили Люду и Максима, то между тобой и твоими родственниками должна
существовать какая-то связь. Может, Люда передала тебе какую-нибудь вещь,
которую хотят получить эти типы? Или намекнула, где лежат ценности? Или еще
что-нибудь?
— Да нет же! Она мне велела только отвечать на
телефонные звонки… Ой!
— Что — ой? — немедленно насторожился Никифоров.
— Я забыла про документы.
— Ну-ка, ну-ка!
— Люда оставила мне свой мобильный, который потом у
меня в морге украли.
— Зачем это? — удивился Андрей.
— Она хотела забыть о делах.
— Ну и оставила бы его дома выключенным.
— Но она боялась потерять связи с пациентами. Мало ли
что?
— Что — мало ли что?
— Зачем ты меня пытаешь?. Я не знаю — оставила и
оставила. Дело не в этом. Мне однажды позвонили по этому мобильному. Женщина.
Она представилась Екатериной Ивановной Машковой и сказала, что звонит по поводу
госпитализации. Ей нужно передать Люде какие-то документы.
— Ну а ты-то тут при чем?
— Она хотела передать их мне. Чтобы Люда приехала, а
документы уже были бы под рукой.
— Ну, допустим, — пробормотал Никифоров, — И
ты с ней встретилась?
— У Манежа, — кивнула та.
— Ого! — обрадовался он. — Кажется, как раз
оттуда за тобой начали следить?
— Да, но… При чем здесь Екатерина Машкова?
— Поля, ты полная и абсолютная балда, — заявил
Никифоров. — Ты не умеешь находить причинно-следственные связи.
Полная и абсолютная балда гневно уставилась на него.
— Поля, — снова повторил Никифоров, теперь очень
проникновенно. — Где те документы?
— Это был конверт. Большой и тощий, — она закатила
глаза, вспоминая. — Кажется, я оставила его в загородном доме.
— Следователю ты, конечно, о нем ничего не
сказала? — поинтересовался Никифоров, аккуратно промокнув губы салфеткой.
