— Кого-нибудь! — всплеснул руками Костя. —
Пять человек со шприцами — это целая семья. Обязательно узнает!
— Если я прав.
— Он всегда прав, — сообщил Полине
Бунимович. — Даже противно.
— И еще с одной стороны попытаемся зайти, — не
обращая на него внимания, продолжил Никифоров. — Вот тут у нас среди
выписавшихся больных есть такая Светлана Макарова, дамочка средних лет. Лежала
в отделении Анохина долго, больше двух месяцев. Думаю, стоит повидаться с ней и
узнать, не случилось ли в ее присутствии какого-нибудь ЧП.
— И про картины не забудь! — немедленно подхватила
Полина, по созвучию с ЧП вспомнив о ЧК. — Тот список из конверта: «ЧК,
25%».
— Да, и картины, — согласился Никифоров. —
Пожалуй, прогуляюсь в Интернет и пошурую там. Костя, тебе лучше пойти со мной.
— А я пока приготовлю что-нибудь пое… — начала Полина, но
не договорила — в прихожей зазвенел звонок. Настойчиво — один раз, второй,
третий.
— Никого не жду, — сообщил хозяин и отправился
открывать. Костя и Полина потянулись за ним.
— Кто там? — громко спросил Никифоров, подойдя к
двери.
В ответ раздался обиженный детский рев.
— Открывай, Андрей, что ты нас здесь держишь? —
сказал из-за двери капризный женский голос.
Никифоров поспешно открыл. На пороге возникла потрясающая
красотка с длинными ножками, словно выточенными из слоновой кости, со светлыми
волосами, собранными на затылке в затейливую прическу и — с младенцем на руках.
Младенец был пухлый, сердитый, с крошечным малиновым ртом и круглыми совиными
глазами. Он сидел у блондинки на согнутом локте и таращился на Никифорова.
— Здрасьте! — недовольно рявкнул тот и даже руками
развел, показывая, до какой степени изумлен.
— Привет! — ответила красотка и шагнула в коридор,
заставив его посторониться.
— Это моя бывшая жена, — пояснил Никифоров для
Полины, хотя казалось, что он ни к кому конкретно не обращается. — Мы
развелись сто лет назад.
— Полтора года, — привычно возразила
вошедшая. — Может, ты разрешишь нам со Светиком войти? — Анжела
двинулась в комнату, и ее каблучки зацокали по паркету.
— У тебя девочка? — любезно спросил Никифоров,
топая следом. Полина и Костя тронулись за ними.
— Мальчик.
— А почему Светик? — удивился Бунимович.
— Костик, ты по-прежнему туп, как карандаш, —
презрительно бросила Анжела. — Его зовут Святополк.
Повернувшись к Полине, она придирчиво оглядела ее, а затем
без предупреждения сунула ребенка ей в руки.
— Вы ведь экономка? — спросила она и добавила,
плюхаясь на диван:
— Придется немного побыть няней. Никифоров вам
доплатит.
— Что это ты задумала? — с подозрением спросил
тот. — При чем здесь няня?
— Если помнишь, Андрей, я хотела поговорить с тобой
очень серьезно. Но ты в тот момент был занят какой-то тощей дурой. Думаешь, я
ничего не заметила?
Глупый Святополк, вместо того чтобы орать и проситься к
маме, громко засопел, схватил Полину за волосы и потащил их себе в рот. Она
стиснула зубы и попыталась разжать его кулачок, но у этого ребенка оказалась
железная хватка.
— И о чем ты хотела со мной поговорить серьезно? —
спросил Никифоров, с тревогой косясь на Святополка.
— Понимаешь, Андрей, один очень известный художник
пригласил меня в Париж, чтобы дать несколько уроков живописи. — Бунимович
с пониманием улыбнулся. — А Герард, мой нынешний муж, вздумал возражать.
— Какой негодяй! — пробормотал Никифоров и
скрестил руки на груди.
— Я не могу отказаться от этой поездки! — в
отчаянии воскликнула Анжела. — Я подготовилась! Купила кисти, холсты… И
кое-что подправила в своей внешности, чтобы понравиться местному бомонду. Если
ты обратил внимание, я сделала себе новую грудь и новые губы.
— Лучше бы ты сделала себе новую голову, — сказал
Никифоров.
— Ты реагируешь точно, как Герард! — обвинила его
Анжела. — Я пыталась ему втолковать, что в этом нет ничего личного… Но он
уперся. И мотивировал свой отказ отпустить меня тем, что со Святополком некому
будет заниматься.
— И при чем здесь я? — очень осторожно
поинтересовался Андрей. Он знал, что с Анжелой следует вести себя так же, как с
гремучей змеей.
— Как это — при чем? Ты — его настоящий отец!
Все, как один, повернулись и поглядели на Святополка. Он
выпустил Полинины волосы и засунул в рот собственный кулак.
— Сколько ему лет? — с подозрением спросил
Никифоров.
— Скоро будет год, — ответствовала Анжела,
закидывая ногу на ногу и качая туфлей. — Когда мы разводились, Святополк
уже четыре месяца как был зачат.
— Я думал, ты мне изменяешь с Герардом!
— Кто старое помянет, Андрей…
— Тому ты выбьешь глаз, — подхватил Бунимович.
— Костя, ты еще больший кретин, чем кажешься, —
вздохнула Анжела.
— Чем докажешь; что это мой ребенок? — набычился
Никифоров и принялся раскачиваться с пятки на носок, засунув руки в карманы.
— Доказать это можно, лишь сделав специальный
анализ, — немедленно откликнулась молодая мать. — Но ты же не
позволишь, Андрей, чтобы из такой крохи выкачивали кровь только для того, чтобы
удовлетворить твое нездоровое любопытство?
Она поднялась на ноги и, сделав глубокий вдох, радостно
возвестила:
— Ну, кажется, все. Да! В коридоре сумка с его одежкой
и детским питанием. На первое время хватит, а потом как-нибудь устроитесь.
Она двинулась к двери.
— Не смей уходить! — рявкнул Никифоров и дернулся
было за ней, но Святополк, свесившись с Полининых рук, схватил его за воротник
рубашки.
— Не надо устраивать сцен, — бросила Анжела через
плечо. — Тебе это не идет, Андрей.
— Задержать ее? — спросил Костя, с сочувствием
наблюдая, как Никифоров борется со Святополком.
— Бессмысленно, — прохрипел тот. — Раз она
задумала бросить его тут, ничего не попишешь.
Хлопнула дверь, и Полина неожиданно сказала:
— Он описался.
Святополк повернулся и уставился на нее.
— Думаю, на нем памперс, но тем не менее он описался. Я
чувствую.
— Ты это сделал? — уточнил Никифоров, наклоняясь к
ребенку.
Тот немедленно схватил его за нос. Бунимович упал на диван и
принялся хохотать.
— Почему он не разговаривает? — поинтересовался
новоявленный папаша, вырвавшись на свободу. — Дети должны хотя бы гукать,
насколько я знаю.
