— Ну что вы! — воскликнул он. — Прекратите
убиваться! Все поправимо. Вы просто увидели мою методику в действии.
Это, — он подбородком указал на Полину, — моя клиентка. Я занимаюсь с
ней всего несколько недель, и видите, какой результат!
Господин вскинул просветлевшее лицо и заинтересованно
спросил:
— Какая методика?
— М-м-м… «Жизнь, данная в ощущениях», — немедленно
придумал Копушкин. — Если у вас проблемы, я могу записать вас в группу.
Хотя, — он оценивающе оглядел собеседника, — вам бы я посоветовал
индивидуальные занятия. — Помолчал и интимным тоном добавил:
— Но это дорого.
— Боже мой! — оживился тот. — Сама судьба
послала мне вас! Я уже сто лет не ходил в этот ресторан, а сегодня вдруг будто
повело что-то…
Они стали горячо обсуждать свои планы. Никифоров взял
обалдевшую Полину под руку и вывел на улицу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не
расплыться в улыбке.
— Что он придумал? — зашипела Полина, оказавшись
на свежем воздухе. — Его в два счета разоблачат!
— Ну да! — хмыкнул Никифоров. — Копушкин
занимается этим уже несколько лет. Правда, я никогда не видел, чтобы он
привлекал клиентов собственным аппетитом.
— И как же он выкручивается?
— Везет клиента на природу, в лес, и делает вид, что
они заблудились. После пары-тройки суток голодовки, скитаний по болотам и
ночевок на земле к страдальцу возвращается первобытный аппетит. А уж как после
этого он начинает ценить свою мягкую постель, горячую воду из крана,
кондиционер и все остальные прелести цивилизации!
— Не могу поверить! — пробормотала Полина.
— Искусствоведам сейчас живется очень тяжело, —
оправдал своего приятеля Никифоров. — Кстати, куда мы теперь поедем? Ты,
кажется, решила прятаться в деревне у Бунимовичей?
Полина хотела сказать, что это не она, а они решили, но
посчитала себя не вправе привередничать.
— Я не знаю… — промямлила она. — Вроде, на меня
больше никто не покушается…
— Это потому, что я постоянно с тобой, — отрезал
он. — Еще неизвестно, что будет, окажись ты на улице одна, без присмотра.
Полина была бы счастлива, присматривай он за ней всю
оставшуюся жизнь. Однако проверять, есть ли слежка, отчаянно не хотелось.
— Вот что, — решил Никифоров. — Сейчас
вернемся домой, пусть Бунимович забирает тебя оттуда. Если, конечно, тебе не
надоели детские вопли.
— У твоей Маргариты он не орет, — заметила
Полина. — Кстати, может, купить ему что-нибудь?
— Да что ему можно купить! — с горечью воскликнул
Никифоров. — Вот годика через два я куплю ему велосипед, гантели,
боксерскую грушу…
Когда они вошли в квартиру, Маргарита со Святополком на
руках вышла их встретить.
— Смотри, пупочка, Андрей Андреич приехал! —
засюсюкала она. Ребенок немедленно заорал.
— Он меня ненавидит, — мрачно заявил
Никифоров. — Как только я появляюсь, он впадает в буйство.
— Просто вы еще не привыкли друг к другу, —
печально сказала Полина, представляя, как они привыкнут, как будут жить душа в
душу, а для нее в их жизни не окажется места. Не успели эти мысли ее опечалить,
как явился Бунимович.
— Почему ты в моей рубашке? — сердито спросил
Никифоров, уперев руки в боки. — Когда это ты переоделся?
— Ты перегрелся, — сочувственно похлопал его по
плечу Костя. — Твоя рубашка на мне бы не сошлась. Это моя собственная
рубашка. Просто они похожи.
— Зачем ты купил такую же рубашку, как у меня? —
привязался Никифоров. — Вдруг я тоже захочу ее надеть, и мы будем с тобой
как близнецы Дякины?
— Вижу, внезапное отцовство повлияло на тебя самым
отвратительным образом, — рассердился Костя. — Ты не доспал. Ты
болен. Что ты прицепился ко мне? Это ты купил рубашку, как у меня, и теперь без
зазрения совести ее носишь!
— Странно, — пробормотала Полина, уставившись в
стену невидящим взором.
— Что — странно? — хором спросили мужчины.
— Вы со своими рубашками заставили меня вспомнить об
одной вещи… В этом есть кое-что непонятное…
Никифоров хотел спросить, что ей там непонятно, но тут
позвонили в дверь. Святополк немедленно завопил, и Маргарита принялась
уговаривать его сладеньким голосом. Тем временем на пороге появился незнакомый
господин и нервно заявил:
— Меня зовут Герард. Я приехал за своим сыном.
— Па! — завопил Святополк и всем своим толстеньким
телом дернулся к Герарду, едва не очутившись на полу. Тот подхватил его на руки
и мгновенно размяк.
То, что это отец и сын, стало ясно с первого взгляда — оба
они были мордатые, круглоглазые, с маленькими малиновыми ртами. Святополк
оказался похож на Герарда до такой степени, будто его специально с него
срисовывали.
— Если вы сомневаетесь, вот мои документы, —
заявил истинный папаша и протянул Никифорову паспорт. — Вы могли меня
забыть. Мы виделись довольно давно.
— Отчего же? Я помню, — ехидно заметил тот, —
Когда мы встречались в последний раз, вы были без брюк и бежали быстрее лани.
На лице Герарда появились две пунцовые кляксы с рваными
краями.
— Святополк — мой сын! — тонким голосом повторил
он.
— Если вас это успокоит, я рад.
— Меня привел сюда зов крови!
— Отчего-то ваша жена проигнорировала этот зов, —
заметил Никифоров, произнеся слова «ваша жена» подчеркнуто пренебрежительным
тоном.
— Она была и вашей женой тоже! — Герард немедленно
отразил удар.
— Черт с вами, наша жена бежала в Париж с художником.
Вы уже подыскали для ребенка няню?
— Я взял неделю отпуска. За это время найду, —
успокоил его Герард. — С моим мальчиком все хорошо? Сыпи на животике не
было?
— Он здоров, как кролик, — ответствовал Никифоров
и велел Маргарите:
— Принеси его сумку. Может, проводить вас до машины?
— Спасибочки, мы как-нибудь сами.
— Тогда я тоже пойду, — заявила экономка, когда за
счастливым отцом закрылась дверь. — Посуду перемыла, ковер почистила,
мусор вынесла, утка в духовке, — скороговоркой произнесла она. — В
следующий раз приду во вторник. Чао!
Она убежала, и тут Никифоров расплылся в довольной улыбке.
— Господи, какое счастье! — воскликнул он. —
Это был не мой ребенок!
— Я понял, — пробормотал Бунимович. —
Математика и дети несовместимы.
— Ничего ты не понял! — отмахнулся тот. — Я
думал, что я — безэмоциональное бревно! Что я не способен испытать родительские
чувства! А оказывается, дело не во мне, а в том, что ребенок чужой!
