Виль уже перевернулся на спину и бился на соломе, выгибаясь всем телом. Он сучил ногами, словно в скорой пляске, и ударял руками об пол с такой силой, что Рейхар испугался, что сейчас мальчишка раздробит себе кисти.
— Башни! Колдовские башни! — кричал он. — Исторгают звук… Исторгают неслышный, злой, неслышимый звук… В черном! В черном!
Рейхар ничего не понимал в пророчествах и оттого не знал, как прекратить это безумие. Даже отворить пророку кровь не представлялось возможным, бредовых же трав, успокаивающих воспаленный разум, доктор при себе не имел. Опасаясь, что в дом ворвутся люди, Рейхар попытался зажать Вилю рот, но тот с невероятной для такого тощего и хилого тела силой вырвался из хватки и заорал:
— В черном! Они… Тяжелыми шагами… Сметают крепости! Огонь! Огонь!
В голосе сумасшедшего появились яростно-истерические нотки. Чужие нотки, — вдруг понял Еретик, — это уже не Виль.
— Как… Капли крови! На мечах!
Еретик разглядывал кричащего в приступе ясновидения Виля. Юный пророк изменился внешне, стал жестче выражением лица, словно впадал в боевой раж, но у него не хватало сил на действия. Еретик видел таких, кто в бою теряет человеческую личину и крушит все, что попадется. Будь Виль поздоровее сложением — Рейхар вряд ли смог бы удерживать его.
— Орлы… Отцы! Отцы довольны!
Это он об усилении роли Церкви в Королевстве, — понял Еретик. Да, святые отцы будут довольны. Но сметенные крепости — да не война ли это? Огонь указывает явно на огонь Святой Инквизиции… Да нет, не Рейхару гадать о том, что пророчит бьющийся у него в руках мальчишка. Нет, об этом нужно будет рассказать Вожаку. Из носа по щеке пророка побежала быстрая струйка крови, перетекла под шею, и на пол часто закапали темные капли. Это хорошо, что кровь сама растворилась, это славно, ему должно стать полегче.
— Люди в огне! Поют в огне, — заходился сиплым криком Виль, он уже терял голос. — Вперед! В огонь! Они поют в огне!
Рейхар закрыл глаза на миг — он вспомнил казнь Улии Тшев и саму ее, прикованную к столбу, обложенную горящей соломой, кричащую страшным певческим голосом.
— Тише, Виль, — Рейхар держал мечущегося в страшном бреду пророка, пачкал ладони в его крови и пене и уговаривал, словно мальчишка мог сквозь пелену видения услышать простые человеческие слова. — Кто они? Кто?
— Они бегут, о, они нападают, — затараторил Виль, словно объясняя кому-то. — А те — ждут в укрытии! Ждут, ждут, ищут командира… Они будут стрелять в командира! Подзорная труба! Они стреляют дальше, они стреляют в важных… Они смотрят в трубу! И — выстрел! Они стреляют в главных! Ждут, ждут командира! Убьют его!
— Кто Виль? Кто они? — спрашивал Рейхар.
— Они! В черном! — Виль горестно всхлипнул, и по его щекам вдруг побежали слезы, смешиваясь с кровью. — Руис… Уходи, уходи, Руис… Волк гонит Руиса… Гонит Волк!
И тут Рейхар, сам не до конца осознавая, что делает, наклонился к пророку и спросил:
— Где Руис? Виль, где мне найти Руиса?
— Порт, — сказал в ответ Виль, — в голове… Голова в порту… Пират в голове… Огня!
Пророк зашептал что-то едва слышно и Рейхар приблизил ухо к губам мальчишки, как тот вдруг закричал с новой силой, и Еретик, отпрянув, так и сел на полу, оглушено мотая головой и сглатывая, чтобы прочистить забитый криками слух.
— Последнее ружье! Последнее ружье! Не отдавай ему, не… Это последнее… Это последний ствол! Не отдавай его…
— Где?! — Рейхар схватил Виля за плечи и, уже не обращая внимания на болезненное состояние мальчишки, с силой встряхнул. — Где последний ствол?
— Штуц, это ведь он… Не отдавай… — прошептал Виль и обмяк в руках Рейхара, плача, но тот уже узнал достаточно.
«Голова в порту», должно быть трактир «Голова», там собираются контрабандисты, продажные девки и моряки. Немыслимо, ересиарх скрывается в полном морского люда кабаке! Не в подвале заброшенного или даже жилого дома, не в пещере за городом, как предполагал кто-то в Ордене, а в «Голове», в соседнем здании от портового отделения Трибунала. Впрочем, должно быть, в этом есть смысл… Что же до ствола, то над этим следовало еще поразмыслить. И над тем, кто такой этот «Штуц», тоже, но только после поимки Руиса Амены. Однако бросить мальчишку Еретик не мог, он все же был врачом и клялся Господу беречь его создания, а потому долго еще сидел подле прерывисто дышащего пророка, вытирая его лицо и изнемогая от желания немедленно броситься в Трибунал и доложить Вожаку о том, где прячется ересиарх Массаракш.
Виль очнулся внезапно, словно Господь зажег его сознание, как свечу. Он открыл глаза, слепо щурясь и часто моргая, но не видел ничего вокруг.
— Волк, — прошептал пророк. — Где ты, Волк?
— Я здесь, Виль, — Еретик нащупал артерию Виля и подсчитал эхо ударов сердца. — Все хорошо, все закончилось. Пульс успокаивается.
— Да, я знаю, — Виль поднес слабую руку к горлу, сглотнул вязкую слюну и поморщился, видно саднило. Голос пророка был хриплым. — Я кричал, да? Что я видел?
— Ты разве не помнишь?
— Нет… Когда приходит так — я не помню. Бывает лучше, бывает… По-другому. Бывает чисто, легко, как будто летишь. А бывает вот так, когда тонешь в темноте, когда рвет этой темнотой… Если так, как сейчас, то я не помню.
Рейхар вздохнул, но внутренне он был рад, что пророк не запомнил короткого допроса:
— Ты говорил о ком-то в черном, я решил, что к нам идут монахи.
— В черном? — Виль нахмурился. — Нет, Волк, они совсем другие… Они идут тяжелыми шагами и поют… Я видел их раньше, да, но что еще? Я рассказал тебе о серебряных искрах в бесконечной черноте?
— Нет, Виль, об искрах ничего не было.
— Жаль, — Виль утомленно закрыл глаза. — Они такие красивые.
— Мне нужно идти, Виль, а тебе нужно поспать сейчас.
— Я не усну, пока ты не вернешься, — тихо проговорил Виль, не открывая глаз.
— Боишься еще одного видения?
— Нет. Нет, никогда не бывает два раза. Боюсь Псов. Если я сильно кричал, кто-то мог услышать и позвать их, монахов.
— Я постараюсь обернуться как можно быстрее, — пообещал пророку Рейхар и торопливо покинул их убежище.
Дорога была неблизкой, но окрыленный удачей Рейхар почти летел к зданию Трибунала и не замечал расстояний. Теперь ему было в чем отчитаться перед Вожаком. Как же мудро он поступил, что задержался этим вечером для разговора с Вилем! Ведь не будь Рейхара дома, Виль метался бы в припадке один, быть может, даже покалечился бы без присмотра… Но главное — эти свои откровения он выкрикивал бы пустому равнодушному дому. Некому было бы спросить бедного мальчишку о том, что действительно важно. Но неужели ружья все же существуют? Значит, люди Руиса добыли чудесные стволы, но по каким-то причинам остался всего один — последний. И где он хранится, нужно узнавать у Виля.
