Рейхар украдкой поднял глаза на Генерала и вздрогнул. В кресле перед Рейхаром находился словно другой человек — белые сухие губы Вожака сложились в злую безжалостную улыбку, и все лицо старого мужчины изменилось. Это был уже не человек, но волк в человечьей шкуре. Монахи Ордена всего раз видели этого страшного свирепого зверя Господа: несколько лет назад шла внутрицерковная война между Псами и Волками, и когда Вожак выслушивал доклад одного из своих шпионов, когда нащупал слабое место у Псов — тогда он показал клыки. Совсем как сейчас, когда его личный агент подтвердил давно будоражащий и Церковь, и самих еретиков слух о странных ружьях, превосходящих «змей», оружие Короны.
— Это добрая весть, мой волчонок, — волчий оскал перетек в обычную сердечную улыбку священника, и невозможно было представить себе, что миг назад это доброе старческое лицо было ликом хищника. Вожак почуял хорошую добычу и был доволен Рейхаром.
От гордости и отрады у Рейхара подкашивались ноги. Этот старый слепой волк, его Вожак, его отец, его повелитель — он был доволен. Волки боялись его, но и преклонялись перед ним, каждый из них. И каждый же из них готов был отдать свою жизнь за него, а с еще большей охотой жизни всех диких тварей этого Мира.
— И еще я должен поведать вам о том, что слышал от Пророка этим вечером. Сегодня я впервые наблюдал, как происходят его пророчества, святой отец, и кое-что в его словах достойно того, чтобы вы это услышали.
— Говори, сын мой, — разрешил Слепец.
— Благодарю, святой отец. Я пришел так поздно потому, что присматривал за пророком Вилем, — принялся рассказывать Рейхар. — Акт ясновидения более походит на припадок, во время которого по телу проходят судороги, поэтому юноша не мог говорить связно. Но из того, что он сказал, я могу сделать выводы о грядущей войне. Он говорил о сметенных крепостях, о тяжелой поступи наших братьев во Церкви — монахов-псов, одетых в черные рясы. О том, что святые отцы довольны. О крови на мечах, о нападающих людях и о людях, поющих в огне. Я считаю, что огонь указывает на Инквизицию и казни еретиков, хотя пение мне не совсем ясно.
— Некоторые из богословов считают, что в момент очищения святым огнем души еретиков поют, — задумчиво пробормотал Слепец. — Поют от радости, что свободны и чисты и могут теперь возвыситься в центр Мировой Чаши и слиться с Мировым Светом. Вероятно, твой пророк видел именно этот момент. Да, должен признать, это весьма занятно… Что же до войны, то она и без каких-либо пророчеств неизбежна, это вне всяких сомнений. Ты ведь понимаешь, мой Еретик, что освобождение земель от тьмы и ереси и присоединение их к зарождающейся Империи — процесс сложный, процесс долгий и кровавый. В великих делах никогда не обходится без крови. Но начнется все это не скоро, я надеюсь, ведь Королевство пока не готово к войне. Что ж, с пророчествами все ясно. Что еще ты хочешь мне сказать?
Рейхар чуть замешкался. Он не был до конца честен с Вожаком, но он знал, что в этом странном и деликатном деле никак нельзя спешить и никак нельзя вмешивать Псов Господа. Разобраться с ружьями Рейхар должен был сам, и потому он всеми силами души старался заглушить съедающее его изнутри чувство вины перед Вожаком. Старался и не мог, поэтому вновь преклонил колено и опустил голову:
— Простите меня, святой отец, я не сказал вам раньше и готов понести любое назначенное вами наказание за временное утаивание истины. Я боялся, что о Виле станет известно Псам, а их вмешательства я не хотел. Они могли забрать у меня пророка, и что самое страшное — вспугнуть ересиарха. Но теперь, когда отдан прямой приказ об аресте Руиса и ждать поимки уже недолго, остались только ружья и я…
— Нет, я не сержусь на тебя, сын мой, и не требую наказания для тебя. Ты действовал верно, я слышу, ты опасался песьих шпионов, но впредь все же докладывай мне своевременно. Можешь идти, — сказал Слепец, и когда Рейхар, поклонившись ему, уже развернулся к двери, он спросил: — Куда ты отправишься сейчас?
— К пророку Вилю, — ответил Еретик, вновь повернувшись к Вожаку.
— Но сейчас уже, должно быть, поздно и ты потревожишь сон этого больного юноши.
— Он не засыпает до тех пор, пока я не вернусь, — пояснил Рейхар. — Боится.
— Что ж, зачем это ему, я понимаю. Но зачем это тебе?
Еретик улыбнулся:
— Он почти каждую ночь говорит во сне.
И Слепец услышал, что Рейхар говорит правду, потому что Рейхар не солгал. Просто ответил не на тот вопрос, что ему задал седой Вожак. Но не солгал, а значит, ему снова не в чем винить себя… Но как же тяжело ради великой цели предавать тех, кому поклоняешься, даже на время. Утаивать от них истину, лавировать между словами, как моряк лавирует между рифами, ища безопасный проход в бухту. Благодарение Господу, что Вожаку невозможно солгать, если бы слух его был менее чуток, кто знает, удержался бы Рейхар от того, чтобы попросту не обмануть собственного Генерала.
— К тому же, если меня не будет сутки, он уйдет в другое место, — сказал Еретик, обезопасив себя, и вновь не солгал — Виль говорил как-то, что не будет дожидаться Псов и сбежит из дома, если Рейхар задержится надолго.
— Беги, мой волчонок, — Слепец благосклонно кивнул своему талантливому агенту. — Да смотри, не вырони ключ из пасти. Он нужен всем нам.
Домой Рейхар добрался глубоко за полночь, Виль в самом деле еще не спал — он сидел на своем тюфяке, прислонившись спиной к стене, и в сотый раз внимательно разглядывал иллюстрации Книги Мира, над которой склонился. Свеча давала свет неяркий и пугливый, пламя колебалось от сквозняка и едва не погасло, когда Еретик вошел в дом.
— Я вернулся, Виль, — Рейхар устало оперся плечом о притолоку. — Можно ложиться, все в порядке, монахи не следовали за мной. Как ты себя чувствуешь? Ох, пациент меня просто измотал, зато будут деньги на дрова.
Виль в рассеянности водил пальцем по странице, раз за разом повторяя очертания символических круга и полукруга.
— Хорошо. Будет теплее.
— Так как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
— Нет, — Виль измученно прикрыл глаза. — Только я голоден. И еще слабость, но так всегда после этого… После видений. Я читал немного, чтобы сон не сморил.
— Я уж вижу. Опять ты разглядываешь эту книгу, — Рейхар зевнул. — Скоро до дыр засмотришь. Придется новую искать.
Усталость одолевала его, и хотелось только лечь и уснуть.
— Здесь все так красиво нарисовано, Волк, — сказал пророк, ткнув пальцем в изображение Чаши Мира, и взглянул на Рейхара, — но так лживо. — Я видел совсем другое. Хочешь, я расскажу тебе, как все на самом деле? Теперь ты поверишь, что я видел все это своими глазами?
— Ложись спать, Виль, — пробормотал Еретик. — Я так замаялся и совсем не хочу сейчас разговаривать ни о каких высоких материях.
— Хорошо, значит, завтра, — Виль, кажется, не умел обижаться или расстраиваться. — Сегодня плохой ветер, лучше тебе лечь на мой тюфяк, а я займу твой.
