— Есть еще хорошие новости, — прошептала Рукайя.
Эон вопросительно приподнял бровь. Рукайя улыбнулась шире.
— Конечно, мы назовем его Вахси, если это мальчик. Но ты на самом деле должен начинать думать и о женских именах.
Вопрос и ответ
Кунгас поднялся с постели и прошел к окну. Положил ладони на подоконник и уставился на Деогхар. Город был погружен во тьму, если не считать лампы, которые мерцали в одной из комнат в близлежащем дворце.
Его губы исказились.
— Ему хорошо, что у него есть понимающая жена. — Ирина приподнялась на локте.
— Что? Дададжи снова работает ночью? — Увидев, как кушан кивнул, Ирина рассмеялась.
— «Понимающая» — не совсем подходящее слово для этого, Кунгас. Она сидит там сама, и ты это знаешь. Так терпеливо, как Луна.
Кунгас ничего не сказал. Ирина мгновение изучала его, пытаясь прочесть скрытые знаки у него на лице.
— В чем дело, Кунгас? — спросила она. — Тебя всю ночь что-то беспокоит.
Кунгас пальцами выбил дробь на подоконнике. Ирина слегка напряглась. Кушан никогда раньше не подходил так близко к состоянию нервного опасения.
— В чем дело? — повторила Ирина. — И не надо рассказывать мне сказки. Тебя что-то беспокоит, я знаю, что беспокоит. И это что-то касается меня.
Кунгас вздохнул.
— Да, есть недостатки в общении с умной женщиной, — пробормотал он.
Кунгас отвернулся от окна и вернулся к постели. Затем сел на край и уставился на Ирину. И сказал резко:
— Я сегодня разговаривал с Канишкой и Куджуло. О Пешеваре и моих планах на будущее.
Она одобрительно кивнула. Канишка и Куджуло были старшими офицерами в небольшой армии кушанов, которая служила Шакунтале. Ирина уже несколько недель давила на Кунгаса, чтобы он поднял с ними этот вопрос.
— И? — склонив голову, спросила она.
— Они согласились присоединиться ко мне. Они сказали, в общем, что, по их мнению, из меня получится хороший царь.
И снова Кунгас вздохнул.
— Тем не менее они были критичны. И на самом деле довольно резки. Как они считают, я проигнорировал первое требование успешной династии.
Он отвернулся.
— Конечно, они абсолютно правы. Поэтому я обещал им немедленно заняться вопросом. Если это возможно.
Ирина на мгновение уставилась на него. Затем резко села, прижав простыню к груди.
— Что? — прошипела она. — Ты ожидаешь, что я — я, гречанка благородного происхождения, привыкшая к роскоши и комфорту — пойду носиться с тобой по диким местностям Центральной Азии? Буду сидеть в каких-то руинах в центре гор и пустынь, окруженная ордами варваров и Бог знает какими еще опасностями? — Ее глаза сильно округлились. — Буду царицей группы кушанских наемников с иллюзиями о грандиозности? Проведу остаток моей жизни в отчаянной борьбе и попытках выковать царство из ничего?
Если не считать легкого сжатия челюстей, лицо Кунгаса казалось маской.
— Я не ожидаю, — сказал он тихо. — Я просто прошу. Надеюсь.
Ирина обвила его шею руками и потащила его вниз. Через несколько секунд огромная, тяжелая кровать практически прыгала на полу от чистой энергии. Дрожала и содрогалась, качалась и тряслась.
— О, Кунгас! — закричала Ирина. — Мы так повеселимся!
Напоминание и различие
Закончив читать письмо от императора Шандагупты, Дамодара повернул голову и уставился на Тигр. Мгновение его взгляд следил за течением реки, на север к Ассирии — и Анатолии, и Константинополю за ними. Затем, дольше, его взгляд остановился на армейском лагере. Это был хорошо построенный лагерь, надежный, крепкий. Почти постоянный форт, после всех недель работы.
— Ну вот оно, — тихо произнес он. — Все закончилось. — Дамодара повернулся к человеку рядом и сложил письмо.
— Готовь армию, Рана Шанга. Нас зовут назад в Индию. Император требует поторопиться.
Шанга кивнул. Он уже начал поворачиваться, но остановился.
— Если я могу спросить, господин… Какое у нас будет новое задание?
Дамодара тяжело вздохнул.
— По всей Индии распространяются волнения. Все Деканские плоскогорье восстало. Венандакатру отогнали назад в Бхаруч. Он уверен, что сможет без чьей-либо помощи удержать город, хотя сам по себе не может заново завоевать Махарашру. Несомненно, это и станет нашим заданием. Но вначале мы должны подавить волнения в Бихаре и Бенгалии, в то время как император заново собирает основную армию. Он ожидает, что римляне атакуют наши северо-западные провинции в течение года. Самое большее, двух лет.
Шанга ничего не сказал. Но его лицо напряглось.
— Похоже, когда-нибудь ты снова встретишься с Рагунатом Рао, — задумчиво сказал Дамодара. — После всех этих лет. Барды и поэты будут радоваться.
Дамодара внимательно изучал Шангу. Затем добавил очень тихо:
— Может прийти день, Рана Шанга — может прийти — когда мне придется попросить тебя вспомнить твою клятву.
Лицо Шанги, которое и так уже напряглось, просто напоминало теперь туго натянутую ткань.
— Мне не нужно напоминать о чести, господин Дамодара, — ответил он резко.
Дамодара покачал головой.
— Я не говорил, что попрошу тебя выполнить клятву, Шанга. Просто вспомнить ее.
Шанга нахмурился.
— А есть разница?
Ответа не последовало. Через мгновение, гневно пожав плечами, Шанга ушел.
Дамодара остался, уставившись на реку. Возможно, он находил какое-то успокоение, глядя на движущуюся воду.
Беспокойство и объяснение
— Я ваш покорный слуга, господин, — сказал Нарсес и склонил голову.
Как только Дамодара вышел из шатра, Нарсес улыбнулся.
— Пошли дела, — потирая руки, пробормотал он. Аджатасутра поднял глаза от шахматной доски.
— Что это тебя так возбудило?
Нарсес уставился на него. Улыбка сошла у него с лица, ее заменило странное выражение, почти на грани грусти.
— Ты стал мне, как сын, — резко сказал Нарсес.
Лицо Аджатасутры ничего не выражало. Мгновение, не больше. Затем появилась хитрая улыбка.
— Это не совсем успокаивает, Нарсес. Насколько я помню, когда ты в последний раз удочерял духовного отпрыска, ты попытался ее убить.
Нарсес махнул рукой.
— Не сразу, — возразил он. — Фактически через много лет. Кроме того…
Евнух сел на стул напротив Аджатасутры. И уставился на шахматную доску.
— Кроме того, ситуация несравнима. Она была императрицей. А ты — просто бедный авантюрист.
