Ирина до последних нескольких недель полностью не понимала истинные объемы индийского мира. Она всегда думала, что индуизм и его буддийское ответвление — это религии Индии. Но, как и христианство, эти религии за столетия широко распространились, а вместе с ними распространилась и культура.
Там были представители Чампы, и Хайнаня, и Лангкави, и Тарумы, и многих других стран. Лица этих послов несли отпечатки рас Юго-Восточной Азии и ее великих архипелагов, но под кожей они оставались детьми Индии — в том, что имело значение. Нации, зачатые индийскими миссионерами, вскормленные индийскими обычаями, выращенные индийской торговлей и воспитанные на санскрите или одном из производных языков.
Даже Китай был представлен буддийским монахом, которого послало одно из великих королевств той далекой земли. Он, в отличие от остальных, не приехал бороться за руку Шакунталы. Он просто приехал посмотреть. Но люди — по крайней мере, королевские послы — не путешествуют через море просто, чтобы посмотреть на камень. Они приезжают, чтобы изучить комету.
Восстание Шакунталы потрясло малва. Самая могущественная в мире империя все еще стояла на ногах и все еще ревела в ярости. Но она ввязалась в смертельную схватку с противниками с таинственного Запада — врагами, которые оказались более значительными, чем представлял индуистский мир. А теперь, поднимаясь из каменистой почвы Великой Страны, восстание Шакунталы молотом било по коленям гиганта. Если эти колени когда-то сломаются…
Независимые королевства индуистского мира наконец отбросили колебания. Они все еще боялись малва, приходя в оцепенение от чудовища, но Шакунтала показала, что зверя можно ранить. Пустить кровь. Возможно, не сломить. Это еще нужно посмотреть. Но даже колеблющиеся, робкие, капризные королевства Южной Индии и Юго-Восточной Азии наконец поняли правду.
Вернулась Андхра. Великая Сатавахана, самая благородная династия в их мире, все еще жива. Эта империя и эта династия закрывали щитом Южную Индию и индийские земли за ней на протяжении столетий. Возможно, она все еще способна это делать.
Все они прибыли, и все они боролись за династический брак. И борьба получалась яростной. На протяжении недель перед совещанием хитрый пешва Дададжи Холкар сравнивал одно предложение с другим, ставя сопутствующие условия против ограничений, пока не осталось ничего, кроме твердых предложений союзничества. На самом совещании, на протяжении многих часов, Дададжи превратил эти твердые предложения в бруски железа.
Ирина сдержала улыбку. Дададжи Холкар, низкорожденный сын оскверненной Махараштры, перехитрил и обыграл послов более искусной тактикой, добился преимуществ искусными маневрами во время переговоров с самыми опытными дипломатами индуистского мира из касты брахманов. Если бы кому-то из них сейчас сказали, что сам Дададжи — только представитель низкой касты вайшиев, а на самом деле — просто шудра в любой индийской стране за исключением Великой Страны — они были бы шокированы от макушек своих аристократических голов до подошв своих чистых брахманских ног. Конечно, они также расстроились бы при мысли об осквернении, которому подвергались на протяжении многих часов частных бесед с этим человеком. Однако по большей части они просто поразились бы.
— Это невозможно! Он — один из самых образованных людей в Индии! Ученый, так же как и государственный деятель!
Ирина могла представить, как бы они недоверчиво восклицали:
— Это невозможно! Он же — пешва Андхры! Как могла великая Сатавахана — самые чистые в Индии кшатрии — быть обманута таким человеком? Невозможно!
Старания Ирины сдержать веселье трансформировалась в нечто более мрачное. Что-то холодное и расчетливое и — в своем роде — полностью безжалостное. Она тоже могла быть палачом.
При виде дипломатов из брахманов, сидящих перед императрицей, глаза Ирины засверкали.
«Я покажу вам, что возможно. Дураки!»
Пришло время. Послы представили свои предложения. Дададжи суммировал ситуацию. Оставалось только принять решение императрице.
Ирина не смогла бы объяснить маленькие движения головой и руками, и глазами, которые привлекли внимание Шакунталы. Не могла и сама молодая императрица. Но две женщины провели много часов во время частных и официальных бесед. Ирина знала, как подать сигнал императрице, точно так же, как императрица понимала, как интерпретировать эти сигналы.
Голова Шакунталы повернулась к Ирине. Вероятно, большинству наблюдателей глаза императрицы казались яркими, как и всегда. Но Ирина чувствовала тупое смирение в этом императорском взгляде.
— Я хотела бы послушать римского посла, — заявила Шакунтала.
Как и всегда во время официальных мероприятий, голос императрицы поражал. Да, юный, по тембру. Но только что выточенный клинок — это все равно меч.
Среди дипломатов начал подниматься легкий шум. Глаза Шакунталы резко вернулись к ним.
— Я слышу возражения? — спросила она. — Среди вас есть кто-то, желающий высказаться?
Шепот прекратился. Глаза Шакунталы напоминали железные ядра. Ее часто называли Черноглазой Жемчужиной Сатаваханы. Черный, несмотря на всю свою красоту, может быть ужасающим цветом.
Черное железо ударило по глине.
— Вы посмеете возражать? — прошипела она. — Вы? — Статуя шевельнулась, слегка. Богиня легким движением руки отмахнулась от насекомых.
— После того как малва покорили Андхру и вывесили мешок из кожи моего отца, как трофей Шандагупты, что вы сделали?
Статуя презрительно ухмыльнулась.
— Вы дрожали и выли, и скулили, и пытались спрятаться в своих дворцах. — Заговорила богиня. — Рим — только Рим — не стал съеживаться перед зверем.
Следующие слова Шакунтала произнесла сквозь стиснутые зубы.
— Не сомневайтесь в одном, вы, дипломаты. Если малва падут, то копье, которое положит это чудовище, будут держать римские руки. Не наши. Одни мы не сможем сделать это — даже если мы все объединимся. Наша задача — защищать Деканское плоскогорье и делать все возможное, чтобы изувечить зверя.
Дипломаты склонили головы. Эти брахманы, несмотря на все свое образование, оставались ограниченными людьми, поглощенными собой в такой степени, что Ирина, привыкшая к римскому космополитизму, часто находила это поразительным. Но даже они к этому времени знали имя Велисария. Странное имя, иноземное, но тем не менее легендарное. Даже в Южной Индии, даже в Юго-Восточной Азии слышали про Анату. И Нехар Малку, где Велисарий утопил войска малва.
Шакунтала не сводила взгляда со склоненных голов, не смягчаясь целую минуту. Черное железо так же тяжело, как и крепко. На протяжении этой долгой минуты, пока индийские дипломаты трусили, и прятали головы, Ирина через океан отправила ментальное послание одному человеку. Конечно, он не получит его, но она знала, что он бы получил наслаждение от ее каприза. Этот человек провел с ней много часов в Константинополе, скорее дней, советуя Ирине, как лучше выполнить полученное ею великое задание. Объясняя женщине настоящего будущее, помощи в создании которого он от нее хотел.
