— Видел, какие жуки здесь летают? — спросил Кэшела лохматый приятель, наблюдая за эскадрильей жужжащих над водой созданий.
— Видел, — Кэшелу не хотелось говорить об этом. Потому что никакие это были не жуки, пусть даже с крылышками и лапками, как у жуков. На спинах у них сидели жуткого вида человечки размером с ноготь.
— Ох, и быстрые же они! — восхитился Захаг. — Но по мне, так уж чересчур быстрые! — и он облизнулся.
Кэшел скорчил гримасу. Далеко вперед уходила бревенчатая дорога. Интересно, хоть кто-нибудь здесь чинит эти бревна? Ведь кто-то же их здесь проложил!
— А кто эта Терпеливая Музира, которую ты подвергаешь испытанию? — поинтересовался Захаг. Он ловко отпрыгнул от бревна, на которое опустилась могучая нога Кэшела.
— Никогда о ней не слышал, — произнес Кэшел. Гаррик, пожалуй, может знать. Или Шарина. Они ведь столько читали.
Ария обернулась и продолжала идти — но уже назад. Вряд ли можно назвать это хорошей идеей, когда вокруг бревна, но Кэшел не собирался тратить время на объяснения. Хочет перекувырнуться — пожалуйста.
— Терпеливая Музира была лучшей из всех когда-либо живших женщин, — объяснила Ария. Лицо ее так и сияло. — Она была столь совершенна, что величайший король всех земель решил жениться на ней. Но вначале он похитил ее и обращался с ней как с рабыней. Заставил спать на земле и давал ей только…
Ария споткнулась и начала падать. Кэшел протянул девушке посох, чтобы она могла схватиться за него, но она и не подумала это сделать. Вместо этого с глухим ударом приземлилась на спину. И жалобно вскрикнула.
Кэшел рванулся и поставил беднягу на ноги. Теперь платье у нее было еще грязнее, чем прежде.
— Боже, ну разве я не растяпа? — вопрошала она. И захихикала. Звучало все это фальшиво и напыщенно, совсем как истории дядюшки Катчина о его званых обедах у графа Ласкарга.
Захаг уставился на принцессу, потом перевел взгляд на Кэшела. Тот пожал плечами.
— Как бы то ни было, этот король велел Музире надраить все полы во дворце и кормил ее только лишь чечевицей с червями.
— О, чечевица с червями! — оживился Захаг. — Мясо прямо с гарниром.
— И лишь спустя целых семь лет, — продолжала Ария, не обращая внимания на комментарии примата, — король вызывал Музиру и перед всем народом велел ей поцеловать свои ноги, а потом публично высек ее кнутом. Потом он объявил ей, что все эти испытания проводились для того, чтобы выяснить, достойна ли она быть его невестой. Она прошла испытание, и он немедленно женился на ней и сделал ее королевой!
— Отвратительно! — заявил Кэшел. В деревушке Барка тоже были плохие мужья — пожалуй, они встречались чаще, чем хорошие, если послушать Илну — но описанный Арией пример просто невозможно себе представить.
Ария снова прибавил шагу.
— И знаете, что я думаю, мастер Кэшел, — обратилась она к юноше. — Вы ведь сами не король, верно? Вы просто его преданный слуга!
Кэшел прочистил горло.
— Я пастух, — ответил он. — И не знаюсь с королями, принцесса. Но как раз твоя мать — королева, или почти королева, в этом я уверен.
— Понятно, — изрекла девушка. — Не можете сказать. Хорошо, я тоже никому не буду говорить о своей догадке, пока время не придет.
— Она чокнулась, а? — пробормотал Захаг.
Но это даже к лучшему. Безумие Арии оказалось куда легче выносить, чем ее нормальное состояние.
Далеко впереди над вершинами высоких гор блеснуло солнце. Прошлой ночью Кэшелу показалось, что он видел в том направлении голубоватое сияние. Но было непонятно, насколько это далеко. В любом случае, они должны добраться, рано или поздно.
И он побрел дальше, проваливаясь и хлюпая на каждом шагу.
Рано или поздно. Это лучше, чем никогда.
Шарина точила пьюлский нож, а какая-то птичка знай себе заливалась в роще. Неутомимая певунья выводила свои рулады без устали и никогда не повторялась.
Шарина использовала для заточки кусок крепкого базальта. Сделает несколько размашистых движений, остановится, протрет лезвие куском мха. Странно, но ей казалось, что она слышит вовсе не птичье пение.
Хафт был тихой гаванью, а Барка — изолирована даже от небольших волнений и тревог, посещавших Каркозу. Жизнь в деревне не менялась столетиями. Люди рождались и умирали, а все оставалось по-старому.
А теперь Шарина вышла в большой мир, где все происходило иначе. И теперь о прошлом приходится забыть. А иначе можно и погибнуть — либо погибнут те, кого она любит и кто зависит от нее.
Она попалась на удочку самозванца, прикинувшегося Ноннусом и говорившего голосом Ноннуса. Оставила поиски Кэшела и отправилась следом за обманщиком.
Слезы наполнили глаза. «О, Госпожа, как же я одинока! Как я одинока!»
Вроде бы, ничего не изменилось, но девушка вдруг поняла: за ней кто-то наблюдает. Вряд ли от этого могла быть польза, но, по крайней мере, это отвлекло ее от бесполезных стенаний по прошлому.
Шарина встала, снова вытерла лезвие ножа и прошла мимо вырезанного ею надгробия с изображением Госпожи.
Тропу, ведущую к гнезду на дереве, устроенному Ханно, было не так-то легко отыскать, но охотник надломил несколько стеблей рододендронов. Оставшиеся кусты образовали своего рода туннель из темных ветвей с душистыми цветами. Они сплетались довольно плотно, но человеку все же было под силу пробраться внутрь.
Шарина нырнула в заросли. Она проползла через проход, потом нагнулась в поисках уголка, который устроила накануне перед сном. Те, кто следит за ней, будут вынуждены протискиваться в укрытие по одному, и первый же встретится с ее ножом…
Кто-то шел сзади.
Шарина резко обернулась. Она-то считала, сквозь эти кусты мало кто сможет пройти, но оказалось…
— Доброго утречка, молодая госпожа, — пробурчал Ханно. Он лежал животом на земле. — Я-то думал, что удивлю тебя, ведь ты не слушала, как я велел тебе забраться на дерево. Видно, я уже так привык к Мартышкам, что забыл, как поступают нормальные люди.
Шарине было невдомек, как такой великан сумел протиснуться сквозь узкий лаз, но огромное копье ему пришлось оставить снаружи. Правда, в руке у него был острый мясницкий нож.
— Я не знала, что это ты, — дрожащим голосом сообщила Шарина. — Я рада, что ты вернулся, Ханно.
Она попятилась к выходу на поляну. Охотник присоединился к ней. Листья даже не шуршали у него под ногами.
Ханно окинул взором могилы и надгробья и мрачно улыбнулся. Выглядел он точно так же, как и два дня назад, когда исчез, но теперь с ним было множество оружия из стали, помимо его собственного: узкое копье и двуручный топор — штука смертельно опасная. Его можно было еще и метать.
— Ансулю теперь не понадобится его оружие, — заявил Ханно со своим обычным жутковатым юмором, — но Мартышкам его тоже негоже оставлять.
