Если только возникала необходимость двигаться быстро, от медлительности юноши не оставалось и следа. Не раз случалось, что какой-нибудь перепившийся задира на Овечьей Ярмарке вызывал Кэшела подраться на дубинках или просто врукопашную. Те, кому повезло, уходили с обтянутой флажками площадки пошатываясь; а иных и вовсе уносили друзья.
Берса снова придвинулась ближе к Кэшелу; юноша обернулся к учительнице танцев, оставляя Берсу за спиной. Он мог поклясться, что слышал зубовный скрежет Эвлатуна.
– Я готов продолжать, леди Куша, – сказал он.
– Начнем с ригодона, – предложила Куша. Она легонько махнула веером в сторону музыкантов; складывающиеся черепаховые пластины издали приглушенный щелчок. – Сначала, пожалуйста.
Салон представлял собой просторную комнату, расположенную в центре здания для развлечений. С обеих сторон, в двухэтажных крыльях, располагались анфилады комнат для дам и кавалеров, где они могли бы оставить верхнюю одежду и слуг. Как и остальная часть разваливающегося дворца в предместьях Вэллиса, здание сильно обветшало за последние несколько лет, но ремонтные работы шли полным ходом. Обрушившуюся в восточном крыле штукатурку заменили, и пара рабочих обновляла позолоту на своде потолка в перерывах между уроками Кэшела.
В дверь постучали со стороны мужской анфилады. Куша повелительно повернулась и произнесла:
– Ступайте прочь! Зала занята!
Однако дверь открылась, пропустив мужчину в серо-голубых одеждах дворцового слуги. Золотая кисточка на его головном уборе служила символом его служебного положения. Кэшел признал в нем управляющего.
– Прочь, я сказала! – взвизгнула Куша. Ее тощее тело начало словно раздуваться, как у жабы, увидевшей змею. – Я – леди Куша бос-Кадриман, нахожусь здесь по особому приглашению леди Шарины и не позволю прерывать себя простому прислужнику!
Вообще-то Кэшел считал управляющего куда более значительной фигурой, чем учительница танцев, но тут имелись еще и дополнительные соображения.
– Все в порядке, – вмешался он. – Мастер Рейзе мой сосед.
При этих словах управляющий низко поклонился, сделав витиеватый жест правой рукой. Вполне в духе того, что здесь считалось хорошим тоном.
– Я самым искренним образом прошу у вас прощения, леди Куша, – произнес он, – но возникла причина, по которой мне необходимо переговорить с мастером Кэшелом, и как можно скорее.
– Вы что, не слышали, леди? – выступил Эвлатун, на октаву выше, чем обычно. Он шагнул вперед с важным видом и положил руку на рукоять меча.
– К тому же, – подумав, добавил Кэшел, – это отец Гаррика. Принца Гаррика, я имею в виду.
– Вы, должно быть, шутите! – задохнулась Куша, впившись глазами в управляющего. – Ну конечно же, вы шутите, мастер Кэшел.
Управляющий оглядел троих аристократов с сардонической усмешкой. Трудно было соотнести этого уверенного в себе придворного с Рейзе – хозяином постоялого двора в Барке, рябым, слегка комичным, которому набила оскомину жизнь в деревушке овцеводов.
С другой стороны, не менее сложно представить себе, чтобы простой пастух, каковым являлся Кэшел, превратился в героя, сражавшегося с демонами и победившего их… хотя именно так и случилось. Да уж, жизнь порой выкидывает такие штучки, что им в Барке и не снилось.
– Я служил личным секретарем графини Теры на Хафте, – пояснил Рейзе Куше.
Берса снова уставилась на Кэшела. Пара музыкантов с интересом прислушивались, радуясь потихоньку тому, что на сей раз развлекают их, а не они. Эвлатун замер с выпученными от удивления глазами.
– У графини случились роды в ночь мятежа, который стоил ей жизни, – продолжал свое повествование Рейзе. – Мы с моей женой спасли ее младенца, будущего принца, и воспитали вместе с дочерью моей жены, Шариной. Так что это правда: я имел честь растить принца Гаррика.
– Но вы слуга! – изумленно вымолвила леди Берса. Это прозвучало примерно как: «Но у вас же три головы! »
– Видите ли, когда… после того как король Валенс усыновил его, принц Гаррик нуждался в надежном управляющем, которому бы он доверял, – На губах Рейзе мелькнула улыбка, слабая и холодная, как роса на гладком сером камне. – Он попросил меня вернуться в Вэллис, где я когда-то служил во дворце; и я посчитал своим долгом откликнуться на его зов.
Куша замерла, очевидно переваривая новую информацию. Она стояла неподвижно, лишь глаза дважды моргнули. Так внутреннее веко ящерицы резко омывает ее глаз, когда она поджидает, пока добыча подойдет на расстояние одного рывка. Как только Куша сложила все кусочки головоломки в единое целое, она резко скомандовала:
– Уходите! Вы все, быстро! Мастеру Кэшелу требуется уладить личное дело!
Вскидывая руки вперед, словно одетый в траурный наряд богомол, Куша погнала танцоров и музыкантов через дамскую анфиладу. Скрипач нагнулся подобрать ноты, которые он, вероятно, уронил во время разговора Кэшела с Эвлатуном. Куша хлестнула беднягу веером так, что тот припустил бегом. Наверняка пониже спины у него вспух рубец.
Кэшел ощутил внезапное беспокойство.
– У Шарины ведь все в порядке, верно, мастер Рейзе? Я хочу сказать…
– Она находилась в полном порядке сегодня, когда я привел к ней делегацию, – холодно произнес Рейзе – так, словно был простым управляющим, а не отцом Шарины. – Леди Шарина упомянула, что после ухода посетителей с удовольствием встретится с вами. А сейчас она решает вопросы, касающиеся налогообложения землевладельцев, насколько я понял.
Он прочистил горло. И сменил тему.
– Однако я пришел поговорить о другом. Дело в том, что ваш дядя Катчин хотел бы переговорить с вами.
– Мой дядя? – переспросил Кэшел. Казалось, он был изумлен не меньше леди Куши, узнавшей, кем являлся Рейзе на самом деле.
– Катчин, мельник, хочет меня увидеть? Что он вообще делает в Вэллисе?
– Подозреваю, пытается получить пост в новом правительстве, – сухо усмехнулся Рейзе. – Это только мое предположение; мы ведь с вашим дядей не секретничали даже в бытность соседями по Барке…
Кэшел кивнул, когда информация улеглась в голове. Мельник и хозяин постоялого двора являлись довольно заметными фигурами в обществе, где почти все жили сельским хозяйством и овцеводством. Катчин, возможно, был даже богаче, по крайней мере он больше уделял внимания внешнему виду. Он также стал графским бейлифом в Барке – скорее всего, должность досталась ему в силу незначительности деревушки. Но так или иначе, Катчин считал Рейзе своим соперником.
Что до Рейзе, то он, казалось, вообще не думал о Катчине. Только теперь, когда Кэшел увидел Рейзе в роли придворного управляющего, он понял причину такого равнодушия: человека, в юности служившего при королевском дворе, мало волновали сословные различия в крохотной деревушке.
– Строго говоря, Катчин искал не вашей аудиенции, мастер Кэшел, – продолжал Рейзе. – Он хотел встретиться с принцем Гарриком, которого осмелился называть «мой старый друг Гаррик». Я вовсе не собирался допустить подобного, разумеется; но когда он попросил хотя бы о встрече с вами, я почувствовал, что родственные отношения обязывают меня предоставить это дело вашему вниманию.
