— Помоги мне! Вытяни меня отсюда! — увидев его, заголосила с удвоенной силой женщина.
Кэшел сделал попытку протянуть ей посох, но не смог оторвать его от земли. Он обернулся.
Сзади за наконечник дубинки крепко держался клешнями их сопровождающий.
— Не стоит. Давайте я лучше провожу вас к лодке.
— Помоги мне! — вновь закричала Лимэй. — Не слушай этого демона!
— Девять — не демоны! — резко бросила Тильфоза. Ее голос звенел от ярости. — Девять спасли мою жизнь, когда человек послал меня на смерть.
— Прошу. — Кэшел потянул к себе посох. — Я просто не могу…
— Незнакомец, мы не имеем дела с живыми, — напомнил их провожатый. — Но вскоре восторжествует справедливость. Тогда мы примемся за работу.
Теперь Девять стояли на дорожке все вместе, молчали и не двигались. Они не угрожали. Но Кэшел понимал, что справиться с ними он не сможет.
Тильфоза взяла его под руку.
— Пойдем, — прошептала она. — Я хочу уйти отсюда как можно быстрее.
— Я тоже.
Они двинулись вперед, прижимаясь к кустам, чтобы обойти болото. Кэшелу приходилось низко наклоняться, проходя под сплетенными ветками.
Лимэй еще раз крикнула, потом заголосила. Юноша оглянулся через плечо. Девять неподвижно стояли возле болота и ждали, будто сычи на ветках.
Кэшел почувствовал облегчение, когда ворота закрылись за их спиной. Криков Лимэй уже не было слышно.
— Готова? — спросил Карус. Он сгорбился, стараясь не высовываться из тени лодок, которая скрывала его от чужих глаз.
— Да. — Шарина улыбнулась. — Для меня честь сопровождать такого молодого офицера, как вы. — Она еще могла шутить.
Карус хмыкнул, оценив шутку.
Шарина почувствовала, как дыхание участилось, словно она бежала вниз по холму. И если сейчас резко остановиться, то не удержишься на ногах и сломаешь шею. От этого ощущения девушку охватил бесшабашный, веселый азарт. Ей всегда нравилось бегать.
Карус надел бронзовый шлем, который находился у него в узле, — с плюмажем из красных и белых перьев, цветами Блэйза.
— Пойдем. — Он поднялся во весь рост и протянул ей руку. В его голосе все-таки сквозило напряжение от опасности, которая подстерегала их на каждом шагу. И волнение, завладевшее им в эту минуту, являлось предвестником боя. Он мог бы засмеяться и посреди кровопролитного сражения. Но это была не та радость, которую получала Шарина от бега.
Они двинулись мимо лодок вдоль берега. Шарина шла с левой стороны от короля, накинув на голову капюшон длинного голубого плаща. Правая рука Каруса сжимала рукоять меча.
Им оставалось пройти по темноте всего лишь два шага, а дальше — освещенный лагерь. Это смущало и Шарину, и короля. Девушка ожидала, что их вот-вот окликнут. Но, похоже, никто даже не заметил появления чужих. Луна освещала лишь силуэт человека. А при свете костра можно было рассмотреть обмундирование, а не лицо.
— Будь осмотрительна, — шепнул Карус. И тут же сам споткнулся о тело развалившегося на песке солдата. Это рассмешило его, Шарина тоже улыбнулась. — Клянусь, что сдерживаюсь из последних сил, чтобы не наброситься на них сейчас. Если бы за ними не стояли волшебники секты Лунной Мудрости, то не меньше половины храбрецов Лердока сломали бы себе шеи, пытаясь выбраться из этого чертового места, которое они называют лагерем.
Девушка порадовалась, что король сдержался и не захохотал. Смех привлек бы к ним внимание скорее, чем их внешность. Она никогда еще не встречала человека, который мог смеяться в сложных ситуациях.
Они медленно шли по берегу, пробираясь через мусор и грязь. Солдаты Лердока даже не позаботились вырыть выгребные ямы, чтобы сбрасывать туда отходы.
— Ты только посмотри на это! Они здесь меньше суток, но уже устроили свинарник! — разозлился Карус.
Он сказал это так, словно они с Шариной прогуливались, а не находились посредине вражеского лагеря.
— Если бы я мог беспрепятственно окружить их, то они умерли бы от болезней среди мусора уже через неделю. — Тут Карус вздохнул. — Правда, мои войска тоже подцепили бы эту заразу. Вот одна из причин, почему я не стану так делать.
Грязь раздражала Шарину подругой причине. Там, где она выросла, весь мусор высыпался в яму и перегнивал. А весной крестьяне вывозили его на поля, удобряя землю. Теперь она испытывала искреннее сожаление, что мусор из лагеря Лердока нельзя будет использовать как удобрение.
Она улыбнулась, вспоминая, есть ли что-нибудь подобное в летописях древнего историка Тинсера. Будь сейчас на месте короля ее брат, она бы обязательно поинтересовалась, помнит ли он хоть строчку оттуда. Но у Каруса не было времени на изучение литературы и исторических трудов.
Они прошли мимо костра. Солдаты, сидевшие вокруг него, сгорбились и отвели глаза в сторону. Пройдя мимо, Карус прошептал на ухо Шарине:
— Думаю, они принимают меня за одного из своих офицеров. Это нам на руку. Каждый знает, что офицер может доставить солдату больше хлопот, чем неприятель.
Чтобы походить на рядового офицера, поверх туники король надел красный плащ и литую кирасу с серебряными заклепками, а на ноги сандалии вместо высоких сапог кавалериста. Обмундирование он позаимствовал у одного капитана из полка тяжелой пехоты.
Они уже почти подошли к центральным воротам. Военачальники Лердока не стали организовывать строительство добротных укреплений и изводить солдат муштрой. Основными препятствиями на подходах к лагерю были рвы, выкопанные возле сельских домишек, и кучи мусора.
Центральный въезд в лагерь солдаты перекрыли телегами, перевернутыми вверх колесами, оставив лишь узкий проход. Шарина подумала, что войска графа Лердока нанесли местным жителям не меньший ущерб, чем королевская армия.
Вход в лагерь охраняло подразделение тяжелой пехоты. Солдаты, стоявшие на посту в полном обмундировании и вооружении, лениво переговаривались между собой. Рядом с ними на земле лежали восьмифутовые копья.
— Готова? — тихо спросил Карус и запнулся. Вопрос был глупым. Что бы он сделал, если бы девушка ответила «нет»?
Король вышел вперед и представился:
— Офицер охраны.
Карус не кричал, но таким голосом обычно докладывают капитану, что корабль тонет. Офицер пехотинцев, молодой парень примерно такого же возраста, как Гаррик, спустился с вышки, устроенной на дереве. В руке он держал фонарь.
— Назовите себя, — грозно попытался приказать командир пехотинцев. Но уже после первого слова его голос дрогнул.
Стражники, не вмешиваясь, наблюдали за происходящим. Шарина заметила, что она интересует их намного больше, чем Карус. Девушка усмехнулась и повернула голову в сторону, чтобы стражникам был виден лишь ее профиль.
Высокий, широкоплечий солдат, нагло ухмыляясь, вышел вперед и преградил Шарине путь. Она заметила его татуировку — огромного дракона во всю руку. Офицер грозно взглянул на него, но больше не предпринял никаких попыток утихомирить подчиненного.
