— Надеюсь, — горько усмехнулся шпион. — Впрочем, это не важно. Я, пожалуй, вздремну чуток.
С помощью маленькой кисточки Лиэйн переписала самое важное из дневников Хордреда. Получилась небольшая брошюра. И хотя большой зал государственного Совета, куда они с Гарриком направлялись, находился всего лишь в десяти шагах отсюда, она спрятала записи в верхний ящик стола и закрыла его на ключ.
— Ну что ж… — сказал Гаррик. — Скоро увидимся, Мастер Хордред. Клянусь честью, королевство не забудет, чем вы рисковали ради его спасения.
Когда Гаррик открывал дверь перед Лиэйн, которая несла столик, то услышал шепот Хордреда:
— Нужно было разузнать все получше, прежде чем идти в храм. Я думал, жрецы просто придумали новую уловку, чтобы выкачивать деньги, а это оказалась магия или еще что похуже!
Все королевство в опасности, вспомнил Гаррик слова погибшего короля, пока на земле есть чародеи!
Карус оказался не прав, обвиняя всех магов. Если бы не помощь волшебницы Теноктрис, то и Гаррик, и Острова были бы давно обречены. Но он видел отчаяние в глазах Хордреда и знал, что не просто из суеверия разделяет мнение короля Каруса.
Кэшел ор-Кенсет шел рядом с Теноктрис по кишащей людьми улице. Даже не задумываясь об этом, он старался защитить от толпы крошечную женщину. Рядом с Кэшелом Теноктрис никому не казалась слабой былинкой. Могучей фигурой и крепкими мускулами он внушал горожанам уважение к себе и своей спутнице. Выглядела волшебница лет на семьдесят, а то и больше, но все еще сохраняла остатки былой привлекательности.
Попадавшиеся им навстречу люди старались посторониться. Но в таком оживленном городе, как Вэллис, всегда находились и те, кто не замечал никого вокруг. Тогда Кэшелу приходилось отталкивать их плечом или раздвигать посохом, прокладывая путь старой волшебнице.
— Вот! — сказала Теноктрис и остановилась перед распахнутыми настежь дверями магазина, где продавались подержанные изделия из металла. У входа громоздились остовы кроватей, а внутри виднелись окислившиеся от времени медные статуи. Кэшел знал, что многие готовы заплатить большие деньги за произведения искусства, но время превратило эти скульптуры в позеленевшие глыбы, теперь лишь отдаленно напоминавшие фигуры лошадей. Самые мелкие вещицы пылились на полках позади прилавка — дабы их не украли.
Теноктрис указала на восьмиугольную оловянную чашу, установленную так, чтобы посетители могли разглядеть внутри нее выполненные черненым серебром символы.
— Взгляни-ка на нее, Кэшел. Интересно, как она сюда попала.
Кэшел не умел ни читать, ни писать ничего кроме своего имени. Но и он смог распознать старинные буквы на стенках чаши. Гаррик и его сестра Шарина читать и писать умели. Их отец, Рейзе, научил детей многому, поэтому они смогли бы понять древние символы. Но простой народ считал волшебниками всех владевших этим языком и полагал, что он используется только для создания магических заклинаний.
Кэшел сжал посох покрепче. Внешне волшебники выглядели как самые обыкновенные люди. Теноктрис, например, напоминала бабушку, которая вырастила их с Илной, когда отец оставил у нее детей, даже не сказав, кем была их мать.
Но попадались и такие волшебники, которые рассчитывали с помощью магической силы заставить людей подчиниться их власти. Кэшел встречал их на своем жизненном пути. Но они ошибались, когда думали, что им по силам сломить его волю.
Продавец, он же хозяин магазина, заметил интерес Теноктрис к чаше и поднялся со стула. Это был лысоватый мужчина с козлиной бородкой, отдаленно напоминавший толстую ласку.
— У вас отличный вкус, госпожа, — сказал торговец и, взяв чашу в руки, пронес ее через весь заставленный ржавеющим железом магазин, чтобы посетители могли разглядеть товар вблизи. — Прекрасная работа времен Старого Королевства, доставшаяся мне от одной знатной семьи из Вэллиса. Только стесненные обстоятельства заставили их расстаться с этим сокровищем.
— Она намного древнее, чем ты думаешь, — заявила Теноктрис резким тоном. — Ее достали из могилы священника, поклонявшегося Владычице, на Тизамуре или Лауте. У чаши должна быть еще и крышка.
— Уверен, что смогу найти мастера, который сделает такую крышку, какую госпожа только пожелает, — сказал хозяин магазина, улыбаясь. — Тонкая работа, не правда ли? А как хорошо сохранилась!
Кэшел удивился. Продавец продолжал расхваливать чашу, не обращая внимания на поведение Теноктрис.
Когда торговец протянул чашу, старуха отступила.
— Я не стану до нее дотрагиваться! — сказала она. — И ты тоже, если у тебя в голове еще осталась крупица здравого смысла. Эта чаша хранит в себе мысли прежнего владельца, и они не предназначены для других. Уничтожь ее! Разве ты не чувствуешь исходящей от нее силы?
Кэшел не мог видеть клубящихся и скапливающихся у стенок чаши, будто морская пена у скалистого берега, потоков силы, о которых говорила Теноктрис. Предметы, используемые волшебниками для своих ритуалов, получали часть магической силы. Камни храмов впитывали слова священных молитв. Запах крови и смерти сохранялся намного дольше других выделяемых человеческими телами флюидов.
Оловянная чаша создавала в воздухе колебания, похожие на порывы ветра перед бурей. Но не это пугало Кэшела. В воздухе витало нечто необъяснимое, нечто, чего стоило опасаться. Он крепче сжал посох из ореха, который сделал еще мальчишкой и с которым не расставался с тех пор.
Продавец заморгал и посмотрел на чашу, которую держал в руках. Интересно, что он в ней увидел, подивился Кэшел. Скорее всего, лишь какой-то серебряный или даже золотой предмет времен древнего королевства.
— Может быть, — произнес продавец все тем же льстивым голосом, — госпожу заинтересуют подсвечники времен Каруса, сохраненные знатной семьей, прямыми наследниками короля.
— Пойдем, Кэшел, — сказала Теноктрис и, резко повернувшись, вышла из магазина и торопливо засеменила вниз по улице.
Лишь отойдя на значительное расстояние, она вздохнула с облегчением и убавила шаг. Теперь Теноктрис шла так, как и подобает идти пожилой женщине в сопровождении юноши, бывшего когда-то пастухом овец.
— Раньше, когда я была молодой, люди казались мне невежественными, но и сейчас, спустя столько лет, они не изменились, — сказала она.
Теноктрис объявилась на берегу возле деревушки Барка одним ненастным утром. Но забросило ее туда не штормом, а силой волшебства. Эта сила вырвала ее из той эпохи, когда, тысячу лет назад, Островами правил король Карус, и именно тогда они последний раз были едины.
— Но люди же не могут знать всего, — как всегда спокойно отвечал Кэшел. — Я тоже знаю очень мало обо всем, кроме, конечно, овец.
Он ухмыльнулся и, несмотря на то, что улицы были полны народа, с удовольствием принялся крутить посохом. Дубинка длиною в семь футов производила впечатление, особенно когда ее вертел такой здоровяк, как Кэшел.
