Он спрыгнул с коня и направился к дому на своих двоих, мерин заржал в знак благодарности. Гаррику вовсе не обязательно было возвышаться в седле, чтобы прислуга, и так уже запуганная до смерти, продолжала трястись от страха.
От долгой езды ноги сводило судорогой, и первый шаг дался юноше непросто. Тело Гара, никогда не сидевшего в седле, после стольких часов скачки словно задеревенело — сказывались накопившиеся напряжение и усталость.
Тинт повисла на ветке. Девушка-обезьяна была рада, что ее друг оставил наконец лошадь, и пользовалась возможностью напомнить ему о своей усталости и желании спать.
Гаррик оглянулся. Вескей тоже слез с коня, но с места не сдвинулся. Остальные разбойники, за исключением Хаккена и еще нескольких отставших, находились уже у дома и спешивались, не сдерживая вздохов облегчения.
Лошади тоже выбились из сил; им было не менее тяжело тащить на себе неумелых наездников, чем бандитам держаться в седле.
Гаррик остановился недалеко от входа. Он опасался, что перепуганные насмерть слуги могут вышибить ему мозги, сбросив на голову кусок штукатурки или даже котел.
— Мы не причиним вам зла, но нам нужно узнать, что произошло!
— Выходите или мы выкурим вас оттуда! — пригрозил громким, зычным голосом Тосий. — Слишком уж долго пришлось сюда добираться, так что шутить я не намерен.
Адемий высек кремнем искру и поджег солому, та вспыхнула ярким пламенем, осветившим мрачные лица бандитов.
Парадная дверь тотчас же распахнулась. Из нее вышел сухощавый мужчина средних лет, чье небритое лицо уже заросло небольшой бородкой, придававшей ему угрюмое выражение. Одной рукой он придерживал засунутый за пояс длинный нож.
— Ты — дворецкий? — спросил Гаррик.
— Я — конюх лорда Талемуса. — объяснил мужчина. — Меня зовут Орфин. Если хотите переговорить с дворецким, то найдете его в прачечной, под прессом для белья.
Он сплюнул и, как бы между прочим, прибавил:
— Не понимаю, зачем вам понадобился этот трусливый лентяй.
— Мы хотим видеть лорда Талемуса, — прервал его рассуждения Гаррик, — или его советника Метрона. Они наняли нас выполнить кое-какую работу. Так вот, мы вернулись и хотим с ними встретиться.
К ним подошел Вескей. Он довольно приветливо кивнул Орфину, но вступать в беседу не стал. Тинт поскребла лапой за ухом и, зевнув, клубком свернулась у ног Гаррика, ее мохнатая спина согревала его икры.
— Если вам нужен лорд Талемус, то вы опоздали, — сказал Орфин. Он нахмурился, удивившись присутствию среди людей необычного зверя. — Ночью на нас напал отряд Защитников и увез его с собой. А вот волшебника, — он снова сплюнул и хлопнул ладонью по мотылькам, облепившим виноградную лозу, — они найти не смогли. Метрона вообще не было поблизости, когда они приехали. Одна из служанок говорит, что видела, как он бежал к лодочному сараю, еще прежде, чем протрубили о том, что на нас напали. Но Защитники искали его там и не нашли, больше я ничего не знаю.
Лицо конюха выражало отчаяние.
— Да поможет нам Пастырь, что будет теперь с нами? Думаю, они пришлют сюда управляющего.
— На вас напали только Защитники? С ними не было чиновников Заступника? — спросил Вескей.
— А разве этого мало? — Казалось, Орфина озадачил его вопрос. — Их было человек пятьдесят. Попытайся мы их остановить, и нам пришлось бы всю оставшуюся жизнь скрываться в лесу.
Он снова сплюнул и ударил по бабочкам, облепившим лозу.
— А я не собираюсь прятаться, ведь у меня жена и дети, мне нужно о них думать.
— Я поступил бы так же, старина. Впустишь нас в дом? — осторожно попытался прояснить обстановку Вескей.
— Они могут вернуться! — воскликнул Орфин. — Вам нельзя здесь оставаться. Они убьют нас всех, если…
— Ты впустишь нас сейчас, — грозно произнес Вескей, прижав дротик к груди конюха, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, — в конюшню и принесешь нам еды. Затем, после того как все это сделаешь, можешь укрыться в доме. Но мы никуда отсюда не уйдем, пока не передохнем и не поедим.
— И не напьемся как следует, — громко выкрикнул Хаккен.
— Хорошо, — согласился конюх. — Пройдите в конюшню и спрячьтесь, а я пришлю вам туда корзину с едой и кувшин вина.
Тут же он грустно покачал головой.
— Лучше я сам принесу вам еду. Слуги, забери их Сестра, так напуганы, что ради спасения своих жизней могут на вас донести.
Перед глазами Орфина вновь пролетела серебристая бабочка с черными пятнышками на крыльях, словно символ скорой смерти. Он нахмурился и вновь замахнулся на виноградную лозу, чтобы прихлопнуть очередную букашку, но мотыльки дружно взмыли вверх, вместо того чтобы оставаться на прежнем месте. Облако мошкары проплыло между Гарриком и Вескеем и опустилось на землю у ног Тосия.
— Простите, — прошептал конюх. — Я отведу вас в конюшню, а то Пуста и Джелф еще решат, что вы пришли за ними, и только Госпожа знает, что тогда могут они натворить.
— Пойдемте, Братья, — кинул Вескей через плечо, обращаясь к разбойникам.
Ночная бабочка пронеслась перед глазами Гаррика. Он уже поднял руку, чтобы поймать ее, но что-то его остановило. Бабочка продолжала кружить рядом с его головой.
От неожиданного движения Гаррика Тинт вскочила. Подняв голову вверх, она напрягла мускулы, приготовившись к прыжку.
— Нет, Тинт, — воскликнул Гаррик.
Но было уже поздно. Девушка-обезьяна вытянула вверх передние лапы и прыгнула, норовя сцапать самую большую бабочку, но Гаррик опередил ее и, схватив за горло, прижал к земле.
— Нет, Тинт, — повторил он, ослабив хватку. Поднявшись еще выше, бабочка сделала очередной круг над головами Гаррика и Вескея.
— Что за странная моль? — с беспокойством спросил Орфин. — У бабочек бывает бешенство?
— Гар заболел? — вопросительно захныкала девушка-обезьяна и стала тереться о ногу Гаррика. — Тинт больно.
— Со мной все в порядке. У нас вообще все хорошо.
Юноша похлопал Тинт по спине и спокойно произнес:
— Я не сержусь, но ты должна слушаться меня. Договорились?
Не обращая внимания на ее возгласы и восклицания, Гаррик повернулся к конюху и Вескею.
— Орфин, — попросил он, — отведи всех в конюшню. Нам с Вескеем нужно поговорить.
Юноша криво улыбнулся атаману.
— Брат Вескей, мы с тобой — вдвоем — должны пойти за этим мотыльком. — Он кивнул на букашку. — Посмотрим, куда он нас приведет.
Гаррик понимал, что его предложение может показаться атаману нелепым, но чувствовал, что должен это сделать. Тело его изнывало от усталости, больше всего принц боялся впасть в истерику и расхохотаться от безысходности своего положения.
