Для начала он явился в Центр, чтобы выбрать себе надежное оружие. Лазерный автоматический пистолет, рассчитанный на тысячу зарядов, его вполне устроил. Привычно засунув его за пояс, Тревер прошелся по всем этажам — Центр был пуст, если не считать убитых прошедшей ночью монстров. Тревер редко смотрел в лица мертвых врагов, но эти просто притягивали его взгляд, поражая тем, что в смерти к ним, точно к мифическим оборотням, возвратилось совершенно человеческое выражение недоумения, страха и боли, а их по — прежнему открытые, но уже помутневшие глаза словно следили за Тревером с немым вопросом. Сладковатый тошнотворный запах начавшегося разложения наполнял все вокруг, и Тревер поспешил покинуть это прибежище смерти, пробормотав напоследок:
— Простите, парни, я просто не мог иначе.
Его не оставляло навязчивое ощущение, что он здесь не один. Все двери, в том числе и ведущая в лабораторию, были распахнуты настежь, сейфы открыты, а их содержимое беспорядочно и бесцеремонно выброшено на пол. Под ногами повсюду хрустели тонкие осколки. Создавалось полное впечатление недавнего поспешного, но весьма целенаправленного обыска — кто‑то побывал в Центре до Тревера и, похоже, унес с собою то, за чем явился. Знать бы еще, что именно.
Покинув Центр, он направился в местный отель, единственный в Олабаре, на ходу продумывая приблизительный план дальнейших действий, но застал там весьма неприятную картину, наводящую на мысль о начинающейся панике. После выхода из строя электронных устройств, весь персонал, состоявший из дайонов, покинул отель, предоставив его постояльцев самим себе. Имелись новости и похуже. Оказывается, те из «чужаков», которые нынче утром и в течение дня пытались покинуть Олабар и Чашу, не были выпущены за ее пределы. Ближайший космопорт не функционировал, все рейсы были отменены якобы в связи с крайне неблагоприятной магнитной обстановкой, хотя такое объяснение звучало совершенно неубедительно. Какие‑то люди в форме представителей сборных экстремальных подразделений вели себя так, словно зона дельта — си объявлена эпидемически опасной, и за ее пределы не должен проникать никто вплоть до «особого распоряжения».
«Оперативно сработано, — подумал Тревер, — черт, значит, Фрэнки более чем прав, и с Земли уже успели поступить кое — какие сигналы. Ничего себе, прошло‑то меньше суток!» Слово «эпидемия», брошенное кем‑то, прозвучало как удар грома, вызвав новую вспышку паники среди собравшихся в нижнем холле отеля людей.
— Мы все заражены, — раздался истерический вопль, — и передохнем в этом проклятом Олабаре, как крысы! Нас умышленно отключили от всех других зон! Где представители местных властей?!
Немедленно возникший общий гул разительно напоминал нарастающий рев далекой лавины, только в данном случае это была лавина безумия, способная в считанные минуты смести остатки здравого смысла. Признаться, к подобной ситуации Тревер был не готов. Он постарался взять себя в руки.
— Спокойно, — по возможности громко произнес он, — все не совсем так, как вы себе представляете.
— А что ты себе представляешь? — Тревер почувствовал, как чья‑то рука вцепилась в его плечо, и, резко обернувшись, увидел толстого коротышку с багровым апоплексическим лицом и невероятно распухшим — похоже, недавно сломанным — носом. — А! Я знаю тебя! Врач из Австралии!
— Простите, — Тревер оторвал от себя его руку, — я вас впервые вижу.
— Впервые, как бы не так, это ты избил меня в кабаке, ублюдок! — продолжал орать толстяк, и Тревер подумал, что, хотя ничего подобного не делал, но с удовольствием бы именно так и поступил. — Еще и двух дней не прошло! Я‑то тебя отлично запомнил!..
Тут в памяти Тревера всплыли некоторые подробности из рассказов Айцуко и Кангуна, и он начал понимать, что к чему.
— Извини, приятель, — примирительно произнес он, — мы тогда оба слишком набрались и плохо соображали, верно? На Земле ты сможешь, если захочешь, подать на меня в суд.
А теперь заткнись и послушай меня. Это всех касается. Я действительно врач, сотрудник Центра генетических исследований, и примерно знаю, что происходит. Я готов кое‑что объяснить.
Гул почти стих. Люди плотным, настороженным кольцом окружили его. Тревер понимал, что любое неосторожное слово может погубить его, хотя, признаться, оратор из Тревера был никакой. Все, что он может — это упрямо пытаться демонстрировать уверенность — которой на самом деле у него нет!
— Произошло небольшое недоразумение, — начал он. — Мы предполагали, что некоторые генетические болезни дайонов могут представлять опасность и для представителей других рас. То есть, некоторые аборигены теоретически могли оказаться вирусоносителями, при контакте с которыми существует риск серьезных осложнений. Мы выяснили, что ничего подобного на самом деле не происходит, и должны были передать результаты своих исследований Межгалактическому координационному совету, но не успели. Из‑за ионной бури — вы все это знаете — прервалась связь, но наше молчание, кажется, было неправильно понято. Скоро этот курьез благополучно разрешится, клянусь. Кроме того, — Тревер чувствовал неубедительность своих слов, но его пока еще слушали, и он спешил перейти к тому, что его действительно волновало, — среди вас есть те, которым, в профилактических целях, вводилась новая сыворотка — одна из наших последних принципиально новых разработок. Эти люди еще не совсем адаптировались к воздействию препарата и нуждаются в дополнительном консультировании, особенно если испытывают некоторый физический дискомфорт, — Он произнес все это на одном дыхании и теперь перевел дух, обводя взглядом лица собравшихся и пытаясь понять, какую реакцию вызвала его «речь».
— Ты что, боишься назвать себя, парень? «Сотрудник чего‑то там» — это не имя, — недоверчиво и с отчетливой ноткой враждебности сказал кто‑то. — Почему мы должны тебе верить? Похоже, никакой по — настоящему ценной информацией ты не располагаешь, а может, и вовсе отводишь всем нам глаза. К тому же мой друг, Джордан, точно, проходил в этом вашем Центре некую «профилактику», так потом у него вроде как с башкой стало не в порядке, а теперь он и вовсе исчез.
— Ну, я и не думал скрывать свое имя, — Тревер выдавил некое подобие улыбки, — меня зовут Тревер Берг. Что касается вашего друга, с чего вы взяли, будто он исчез, возможно, он просто не вводил вас в курс своих… перемещений по Олабару и скоро объявится.
— Вранье от начала до конца, — мрачно заявил давешний толстяк, — в «Соколе» тебя называли иначе, Джон или Джош. Но явно не Тревер Берг. Какого черта тебе здесь на самом деле надо, а?! Мой приятель Бобби тоже не вернулся прошедшей ночью! Я видел, как он поднялся, окликнул его… Но он вел себя как лунатик и вышел, не сказав ни слова — и пропал!
Итак, ему не удалось взять ситуацию под контроль, и самым ужасным было то, что он почти наверняка догадывался о судьбе упомянутых Джордана и Бобби — но не мог же он прямо сказать, что лично застрелил их обоих и вместе с ними еще восьмерых человек?! Что делать дальше, он не знал даже приблизительно и чувствовал себя в тупике. Приятная тяжесть оттягивающего пояс оружия была слишком слабым утешением. Если эти люди набросятся на него, он, возможно, сумеет от них отбиться и сбежать, но и… и только. Он с треском провалил собственный далеко не совершенный план.
