Сам Яковлев считал себя середняком, который звезд с неба не хватал, но брал исполнительностью и служебным рвением. Поэтому осечка при выполнении ликвидационного задания так больно сказалась на самолюбии. Более того, она заставляла Яковлева беспокоиться о своем будущем.
Равнодушно наблюдая за входом в пещеру, Наум Яковлев дождался вечера. На востоке висела над горами огромная медная луна, переливчато светились усыпавшие небо звезды, когда в небе послышался рокот мотора, и над вычурно изогнутым черным горбом гор заскользил небольшой самолетик. В лунном свете белые купола парашютов казались медузами, таинственно скользящими в едва освещенном пространстве неба. Яковлев включил фонарик и начал описывать им круги, привлекая внимания парашютистов.
Нет, не новички были выброшены в район работы маяка.
Парашютисты с хрустом врезались в снежный наст, темными стремительными комками метались по снегу, гася и комкая купола. Стремительно освободились от парашютов и забросали их снегом, а потом настороженно двинулись в сторону сигналящего фонариком Яковлева.
— Подполковник Звягинцев, — представился подошедший десантник, лица которого не было видно за очками ишлемофоном. — Со мной группа рекогносцировки. Вы Яковлев, верно?
— Верно, — сказал Яковлев.
Он еще опомниться не успел, а вокруг уже тесно сгрудились плотные крепкие ребятишки в белых маскхалатах. Экипировка была подогнана так, что десантники двигались бесшумными привидениями, хоть бы звякнуло что.
— Что, так на морозе все время? — с легким одобрением в голосе спросил Звягинцев. Теперь, при свете луны, было видно, что он не так уж высок и плечист, а темная полоска усов забавно оттеняла нижнюю губу и смыкаласьс крыльями шлемофона, отчего в лунном свете казалось, что у подполковника донжуановская бородка.
— Отчего же? — возразил Яковлев и показал рукой на присыпанную снегом палатку. — Там и примус работает, ваши ребята могут погреться при желании, пока я вам покажу что и к чему.
— Мои привыкли греться иначе. — С каждым словом изо рта подполковника вырывалось облачко пара, и усы быстро обледенели. — Но вы правы, пусть посидят в палатке, если уместятся. А теперь постарайтесь побыстрее ввести меня в курс дела. Мы в вашем распоряжении, майор. Командующий так и сказал: имей в виду, Василий Дмитриевич, поступаешь в распоряжение майора Яковлева как главный специалист по радикальному изменению среды.
Всем своим видом подполковник показывал, что ничего обидного он в этом подчинении не видит, обычное дело: тот, кто лучше владеет ситуацией, тот и руководит операцией. А его, Звягинцева, обязанность — выполнить свою работу наилучшим образом: взорвать, что понадобится, ножиком часового пощекотать, командный пункт возможного противника захватить.
Но сквозь это показное спокойствие все-таки прорывалась досада на то, что армейским весьма специфическим под-Разделением командует представитель территориальной госбезопасности, который, кроме ручки, в руках ничего не держал, а если и доставал из кобуры табельный пистолет, так только на стрельбище или в комфортабельном тире, где, по слухам, сотрудники МГБ оттачивают свое мастерство.
— Ну, майор, — сказал десантник. — Показывайте, что к чему. Ребята застоялись, хочется им себя в лучшем виде показать.
Яковлев подвел его к лежбищу, нашел припорошенный снегом бинокль.
— Смотрите на тот склон, — сказал он. — Видите темное пятнышко на снегу? Это вход.
Разглядеть вход в пещеру при лунном сете — это, знаете ли, задача не из легких. Яковлев и сам показывал его по наитию. Но Звягинцев рассмотрел.
— Так, — с расстановкой сказал он. — И что там? Банда? Схрон?
— Да откуда здесь схроны? — сказал Яковлев. — Слава Богу, сюда фронт не докатился, а националистов здесь и быть не может. Не та ситуация.
Рассказ его звучал фантастично, и Яковлев поймал себя на мысли, что сам не верит ни единому слову. Чего же было требовать от подполковника, который, выслушав рассказ, смотрел на Яковлева как на сумасшедшего. Может быть, он даже прикидывал, не пора ли вязать товарища майора, чтобы отправить его в ближайшую психиатрическую клинику. Яковлев его понимал. Доведись ему слушать подобный рассказ, он бы сам не поверил ни единому слову.
— Трое зэков туда ушли, — добавил он. — Сам понимаешь, Василий Дмитриевич, — лишние глаза и уши.
А вот это Звягинцев понимал. Освещенное луной лицо его дернулось в коротком кивке.
— Достанем, — пообещал подполковник. — Только я все-таки не понял. Какова наша задача? Беглых заключенных ловить? Так с этим и красные погоны справились бы.
Яковлев в этом не сомневался.
— Задачу поставят, — пообещал он. — Прикажите радисту, пусть разворачивается. Выходить на связь он будет с моими позывными.
Он и не предполагал, что все вопросы уже решены в далеком Кремле, а на заснеженном уральском аэродроме в легкий самолетик под управлением подполковника Вережникова грузится секретный груз, который подполковнику предстояло доставить в район нахождения группы особого назначения. Да и сам подполковник Вережников был немало удивлен, узнав, что ему предстоит пилотировать старенький «Ли-2», на который он не садился с первых дней войны.
— Справишься? — спросил командующий авиационнымокругом, сосредоточенно хмуря густые черные брови. — Все-таки не за ручку истребителя держаться. Да и груз… Под двумя нулями груз! А пятачок для посадки такой, что заставь черта садиться, он все лапы переломает. А тебе ведь ночью садиться придется, по кострам ориентироваться.
— Сесть-то я сяду, — пожал плечами Вережников. — А что за груз, Владимир Ефимович?
— Я откуда знаю? — недовольно сказал командующий. — Только из-за него такие московские шишки суетятся, что, если ты пенку дашь, подполковник, нам с тобой даже в лейтенантах больше не ходить. Сам понимаешь, заключенным звания не полагаются, их больше по номерам называют.
— Ну, это вы, положим, пугаете, — храбро возразил Вережников. — Это вы, товарищ командующий, чтобы я всю ответственность прочувствовал!
Командующий хмыкнул.
— Я тебе, подполковник, анекдот сейчас расскажу, — пообещал он. — Как полагается, со смыслом анекдот. Только ты этот смысл отыскивать сам станешь. Лады? — И, не дожидаясь согласия Вережникова, продолжил: — Заходит милиционер в магазин. Там, натурально, очередь. Милиционер, как полагается, подходит и спрашивает: «Кто крайний?» Все молчат. Он посмотрел, спрашивает мужика, который, по его мнению, в конце очереди стоит: «Мужик, ты крайний?» А тот отвечает: «Я последний, гражданин милиционер. А крайнего ищите в другом месте».
И вот сейчас самолет медленно тащился от звезды до звезды по небесному своду, а Вережников продолжал недоумевать, какого черта его, военного летчика-истребителя, назначили на роль воздушного извозчика? В транспортной авиации немало было истинных асов, которые этот самый «Ли-2» могли посадить где угодно.
