Эвинд оттянул с горла воротник мундира:
– Вы…
Лива Карсел посмотрела на него, как мать на шустрое, но пока несмышленое дитя:
– Разве вам есть на что жаловаться, мой лейтенант? Многие позавидовали бы вашей доле: стать офицером из полурядовых, как вы, – об этом будут мечтать молодые люди, девушки будут вешать ваш стереопортрет у себя над кроватями. Союзники и провинции станут посылать в армию Двенадцати Созвездий вдвое больше своих сыновей, надеясь, что те прославят свою малую родину, как вы – Теллару. Слава, мой лейтенант, – разве это так уж плохо?
– На роль рекламного щита я не гожусь, – хрипло сказал Эвинд.
– После Тьерс подобная участь вас не минует, разве только вы умеете поворачивать время вспять. А оплата за покорность… судьбе вам понравится. Лива Карсел обворожительно улыбнулась. – Думаю, я могу сказать вам и сейчас, мой лейтенант. Вы направлены в военную академию на спутник Ал'Тро-оны, одну из Железных Звезд… Приказ вы получите утром. Там огранят все ваши проявленные таланты – вы ведь когда-то уже начинали проходить эту систему подготовки и дальше откроются широкие перспективы. Мало кто сможет встать поперек дороги человеку, которого отличил Император Кроме самого Императора.
– А мои люди?
– Они вернутся на базу Кризи. Вы сможете забрать их к себе, когда, достигнете должного ранга. Служить среди смертников-истребителей герою Империи не подобает.
Эвинд почувствовал, что голова у него вот-вот расколется. Гибель или лучшее военное училище Империи, карьера кадрового звездолетчика, о чем он мечтал когда-то… Выбор был перед ним, стоило только сказать слово.
Лива Карсел чарующе улыбнулась и взяла юношу под локоть.
– Не будьте таким хмурым, мой лейтенант, – в любом случае, ничего уже изменить нельзя. У вас теперь особая судьба, вы больше не человек. Тот Самый Эвинд, вы – символ Вы – Империя, – пропела девушка и повернулась так, чтобы молодому офицеру было удобнее взять ее под локоть – Так идемте, мой герой. Публика давно вас ждет.
Часть II
ШАД ЭВИНД
Вокруг была неописуемая пустота – вязкая и плотная затягивающая бездна Синие молнии оставили причудливый след – терпкое дыхание послегрозового озона и едкий, сильный запах гари, искристая тьма была, как вода, медленно застывающая при стуже. В этой пелене не оставалось ничего – ни ощущений, ни эмоций, ни смерти, ни жизни Эвинд из последних сил попытался освободиться, цепляясь за единственное, что ему еще не отказало, – воспоминания но леденящие струи добрались наконец до сердца, и все на свете потеряло какое бы то ни было значение И только где-то внутри еще тревожно пульсировала не до конца усыпленная холодом клеточка, требуя стряхнуть оцепенение, ожить, проснуться… Проснуться?
Веселый золотистый свет, ничуть не уступавший лучам утреннего солнца, заливал просторную низкую комнату – полукабинет-полуспальню Темно-синяя форма флагмана – полковника Имперского Звездного флота – в полной готовности лежала у постели, трехмерный стереоэкран рабочего терминала в углу мерцал в ожидании команды на запуск подготовленных документов От "окна" с изображением поросших можжевельником холмов веяло искусно воспроизведенным смолистым духом.
Половину противоположной стены занимал портрет Императора.
Голубые слои атмосферы плавно перетекали в черноту космоса над головой повелителя Империи, и Двенадцать Созвездий казались огненными брызгами в его густых темных волосах. С плеч Великого Дома ниспадало церемониальное одеяние с символами Империи; драпировка ткани, сжатая в кулак сильная рука, чуть согнутое за мгновение до шага колено под одеждой казались осязаемыми, выступающими за раму портрета. Но лицо Императора скрывала тень, его черты были почти неразличимы – угадывалась только решительная складка губ, да глаза, тоже едва различимые на фоне звезд, преследовали смотрящего на портрет, в какой бы части комнаты тот ни стоял.
Флагман Шад Эвинд, командир имперского ударного линкора "Шквал", отвел взгляд от Императора и легонько тряхнул головой, чтобы окончательно сбросить сонную одурь. Ночное бдение над треклятыми отчетами выматывало сильнее, чем сутки боевой вахты в тылу врага. Нужно было прийти в себя; Эвинд направился в душ, бросил по дороге взгляд на часы, назвал условный код городского дома:
– Запросить ИскИнт-хранителя. Узнать, спит ли моя жена.
Ответный сигнал видеофона пропищал почти сразу же. На табурете у стола появилось трехмерное изображение красивой женщины в домашнем; граница видеозоны отсекла половину от ее чашки с утренним напитком.
Флагман, улыбнувшись, выглянул из душевой:
– Не думал, что соединюсь с тобой сразу же, – я велел станции не беспокоить тебя, еспи ты еще спишь…
– Как видишь, я уже не сплю, – резковато отозвалась она.
Офицер пристально посмотрел на жену.
– Все в порядке?..
– Твой дом – твой тыл, разве тут может что-нибудь случиться?
Слишком преданна, чтобы начать ссору, но слишком недовольна, чтобы скрыть раздражение.
Эвинд призвал на помощь все свое терпение.
– Тия, да, вчера вечером я должен был приехать. Но с документами можно работать только в штабе и здесь, в офицерской гостинице, а мне передали личный вызов на совещание. Ты понимаешь, что это значит.
Мая Тиетар-Интали Эвинд медленно покрутила ободок традиционного обручального браслета на запястье.
– Ты уже сказал мне это вчера, Шад, – вымолвила она. – Не повторяйся – я решу, что ты оправдываешься, а тебе это совсем не идет.
– Сердишься?
– Вовсе нет.
– Так, значит, ревнуешь? – попробовал пошутить он.
Уголки подкрашенных губ растянулись в невеселой полуулыбке.
– К кому я могу тебя ревновать, посуди сам? Только не к женщинам – ты даже имен их не помнишь. У тебя одна настоящая любовница, флагман Эвинд, твоя работа.
Вот за что капитан "Шквала" любил эту красавицу. За острый язычок, ядовитостью лишь немногим уступавший его собственному.
Он усмехнулся:
– Рад, что ты меня понимаешь.
– Я всегда тебя понимаю. Я уже три года твоя жена.
– Слушай, – решительно сказал Эвинд, – это совещание не должно затянуться надолго. Я постараюсь приехать пораньше, и мы сходим куда-нибудь. Идет?
Женщина взяла в руки чашку и уставилась на, ее блестящее содержимое:
– Я… – Она снова вскинула голову и посмотрела Эвинду в глаза. – Ладно. Как прикажете, капитан.
– Значит, мир?
– Как всегда.
– Тогда до вечера, мая Терпение.
– До вечера, маяр трудоголик.
Изображение исчезло. Флагман тихонько хмыкнул и, вернувшись в душевую, насмешливо оглядел своего двойника в зеркале. Невысокий, жилистый, дочерна загорелый, желтые жесткие, как шкура тигра, волосы растрепаны, между бровей, над пронзительными зеленовато-рыжими глазами – глубокая складка. Отчего Тия до сих пор терпит его? Не оттого же, что он Тот Самый Эвинд. Быть женой символа Империи – слишком нелегкий труд.
